Меня начинает трясти от фонтанирующих внутри эмоций, и я понимаю, что теряю контроль. Что он протекает между пальцами вязкой жижей, оголяя чувства и корёжащую их жгучую ревность.
— Ты совсем не в офис, да? — мой голос дрожит. Вибрирует так, что горло сжимается, словно в тисках.
— Мила, я пообещал. Сейчас заеду и всё решу с организаторами.
— Но ты солгал мне… солгал, то едешь в офис. Почему, Демьян?
— Мила…
— Останови.
— Что? — бросает на меня короткий взгляд и сильнее сжимает руль.
— Останови машину! Я хочу выйти!
— Не выдумывай, мы же на мосту.
— Мне всё равно! — я слетаю с катушек. В крови будто бурлит инородное вещество, вскипячевая её и лишая меня контроля окончательно. Эмоции берут верх, я не могу им сопротивляться. Логика отключается. Чувство самосохранения тоже.
Я дёргаю ручку двери прямо на ходу.
Потом слышу Демьяна окрик. Машина резко виляет.
Удар.
Оглушительный скрежет ограждения и тошнотворное чувство зависания в воздухе.
И всплеск.
Это последнее, что я успеваю услышать.
____________________
Друзья, сегодня скидочка на роман "Сахар на дне" — история Яны и Алексея, которых вы встречали в этом романе. Это дилогия с бесплатной первой частью ("Сахар со стеклом")
https:// /shrt/PGOo
43
Демьян
Одупляюсь только когда салон начинает заполняться водой. В голове шарашит пульс, перед глазами всё заволокло пеленой от удара.
Выстрелившая подушка душит и не даёт пошевелиться.
Кое-как нащупываю замок ремня и отстреливаю его. Из подлокотника выуживаю маленький складной нож и сначала протыкаю подушку, которой прижало Милу, а потом свою.
Вода уже доходит до колен, а машина погрузилась полностью, по самую крышу. Надо пресечь панику и выбираться.
— Милка, — трясу девчонку за плечо, но она, кажется без сознания. Над бровью кровь, в уголке рта тоже. — Пиздец. Мила!
Не реагирует.
Дышит.
Самому уже тяжело дышать — кислорода в машине всё меньше.
Надо выбираться.
Надо, нахрен, выбираться!
Переклоняюсь через Милу и тянусь к замку её ремня. Отстегнуть получается быстро, но вот двери из тачки открыть так скоро не получится. Давление воды снаружи слишком сильное.
Опускаемся мы медленно, да и в целом глубина Кубани метров под пять, но дышать в машине уже тяжело.
Стеклоподъёмники не срабатывают. Приходит всё тем же ножом подцепить стекло и продавить вниз до зазора. Вода начинает прибывать быстрее, но так машина может перевернуться, поэтому я то же проделываю и с окном возле Милы.
Салон заполняется довольно быстро. На дно мы идём тоже быстрее. Когда вода уже достигает груди, я подхватываю Милу, фиксирую её голову как можно выше и бью ногой по лобовому.
Раз. Не срабатывает.
Два. Стекло идёт “паутиной”.
Ну давай, блять, уже, давай!
Только с четвёртого удара удаётся разбить и вытолкнуть стекло.
Вода заполняет салон полностью, и я, вдохнув максимально глубоко, начинаю выбираться из автомобиля через брешь.
Надо поторопиться. Выкарабкаться побыстрее.
Плыть наверх тяжело. Стараюсь делать это вместе с пузырями воздуха, что всё ещё поднимаются от машины — с ними чуть легче.
Первой выталкиваю голову Милы, потом выныриваю и хватаю воздух сам. Теперь бы ещё до берега доплыть и не попасть в течение. Кубань очень непредсказуемая река и опасная.
— Мила… Мила! — кладу её на плиты, когда выцарапываюсь на берег. У самого дыхание рвёт, но сейчас плевать. — Мила!
Она по-прежнему без сознания. И не дышит!
Не помню, когда у меня в последний раз дрожали так руки. Если только на похоронах Нины.
Но Мила не умрёт! Я не позволю. Не позволю!
Зажимаю ей нос и толкаю свой выдох ей в лёгкие. Ещё раз. Ещё раз.
Давай же, дыши!
Не дышит. Она не дышит.
Мир застилает красной пеленой.
Сердце ревёт в груди.
Я не могу потерять эту девочку. Не могу!
— Давай, Мила, давай же! Ну, трактористка, дыши, блядь!
Крышу срывает, и я громко рычу, почти до крика срываю горло.
Но внезапно девчонка закашливается, и вода выходит из её лёгких, стекает тонкой струйкой по подбородку.
Это приводит в чувство. Она всё ещё без сознания, но я беру себя в руки. Подхватываю её и выбираюсь по склону от реки на трассу.
Какая-то тачка.
Мимо проезжает!
Гондон! Неужели, не видишь, что у меня девушка без сознания на руках?
Видел, конечно. Мудила.
Вторая тачка так же. Мать их!
Тормозит третья. Какая-то бэха, не сильно молодая. За рулём девчонка — ещё совсем соска. Лет двадцать и то нет, наверное. Губищи здоровенные, вся как кукла. Смотрит и глазами хлопает перепугано.