Всё ещё жених и невеста. Но изменится это буквально через час, когда мы доедем до долины Пиннавела — питомника слонов.
Идея Демьяна пожениться именно там вызвала во мне невероятный восторг. Но самое важное во всём этом то, что он сделал это для меня. Запомнил, как в прошлый раз меня впечатлили эти невероятные огромные животные.
— Во время церемонии я не хочу быть в коляске, — шепчу на ухо Обласову, пока нас в открытом джипе везут к нужному месту. — Я выстою.
— Но если устанешь — скажи, — говорит строго. — Обещаешь?
— Обещаю, — киваю, а сама ведь знаю, что ни за что не сяду в коляску. Прости, любимый, но и ты это понимаешь, ведь так?
— Врушка, — улыбается. Конечно, понимает. — Тогда хотя бы позволь мне тебя поддержать, если станет сложно стоять.
— Хорошо, — улыбаюсь широко, и в этот раз не лукавлю.
Конечно, мне бы очень хотелось исходить тут много-много мест своими ногами. Взобраться на Сигирию, на башню храма Амбулувава, на пик Адама, пройтись вдоль чайных плантаций или же просто пробежать по кромке океана, чтобы ступни мягко вязли в белом песке.
Но я не могу. Я пока делаю лишь первые шаги и быстро устаю, поэтому всюду приходится ездить в инвалидной коляске.
— Ты обязательно ещё везде побываешь, трактористка, — ласково шепчет Демьян, заправляя мне прядь за ухо, когда я с грустью рассказываю ему о своих сожалениях. — Восстановишься, родишь мою дочь, и через год мы снова прилетим сюда.
— Дочь? — улыбаюсь, стирая со щеки слезу. — С чего ты решил, что у нас будет девочка?
— Просто решил, — пожимает плечами. — Не в этот, так в следующий раз.
— Вот это запросики! — теперь уже смеюсь.
— А ты как думала? — ухмыляется Обласов, а потом подхватывает меня с места, пересаживает к себе на колени, обнимает и кладёт ладонь на живот.
И вдруг мы оба замираем. Будто только сейчас в полной мере осознаём, что нас теперь будет трое. Что малыш там слышит нас, чувствует на каком-то особенном космическом уровне, хотя сам пока не может подать сигнал.
Демьян молчит, но я чувствую нутром, что он думает сейчас о том же, что и я. Что его накрывает восприятием новой действительности его собственной жизни.
Теперь всё будет по-другому. И для меня, и для него. Особенно для него, ведь Обласов привык жить иначе. Когда я только увидела его впервые, мне показалось, что в этом человеке полно тьмы. Не просто так ведь его Демоном в городе зовут.
Потом поняла, что у него есть душа, но она спрятана очень глубоко, под многолетними слоями попыток не думать о потере близкого человека, от бесконечного побега от боли. Он очерствел, закостенел в своей тьме.
Мне кажется, именно та ужасная авария на мосту сорвала с него этот бетонный саркофаг, обнажила душу. Он замер, когда ему сказали про ребенка и ждал моего решения. Не осудил бы, принял, если бы я выбрала реабилитацию, но мог снова захлопнуться.
Потому что потери — это больно. И я бы поняла его, правда поняла.
Я кладу голову Демьяну на плечо и втягиваю его аромат — аромат силы и решимости, твёрдости характера, за которым стоит та самая умеющая любить душа.
— Я не сказала тебе спасибо, — тихо шепчу, внезапно осознав, что так и не поблагодарила его.
— За что? — отзывается негромко.
— За то, что спас мне жизнь. Там, в реке. Если бы не ты, я ведь бы погибла.
А ведь так и есть. Моя истерика спровоцировала аварию, которая едва не забрала наши жизни. Не знаю, как всё было, но машина Демьяна на дне Кубани, а мы — нет. Мы живы. И только благодаря ему.
— У меня не было выбора, — голос его тихий отдаёт вибрациями у меня за грудиной. — Я бы не смог жить без тебя, Милана.
Вроде бы просто фраза, но сколько в ней смысла.
Мы доезжаем до питомника, и там нас уже ждут. Я прикалываю к волосам коротенькую фату, Демьян прямо на разноцветную пляжную рубашку надевает бабочку, и мы, улыбнувшись друг другу, идём навстречу нашему решению стать семьёй.
Эпилог
Свет софитов приглушается, и становится виден полный зал зрителей. Фанфары замолкают, голоса стихают.
Я вдыхаю глубже и улыбаюсь, сжимая в ладонях корону.
Длинное платье струится по моим ногам до самого пола, нежный шёлк ласкает кожу, когда медленно подхожу к Ирине — девушке, которая выиграла корону в этом году.
Она поворачивается ко мне и смотрит со слезами на глазах в трепетном ожидании.
Красивая девушка. Глаза словно у газели, и взгляд наполнен радостью и ликованием.