– Она хорошая девчонка, – прямо ответил парень. – Ничего нету. Хорошо общаемся, не более. Куда ходит, сказал.
– А чего напрягся тогда? Вопросы не нравятся?
– Мое дело маленькое: отвез, привез. Я из машины редко выхожу. Если что не так – спроси ее сам!
Егор в последний раз проморозил товарища взглядом и резко отпустил.
Развернулся и зашагал в сторону своей машины.
– Ты свободен сегодня. Я сам заберу девчонку, – скомандовал, не оборачиваясь.
Увидев Аравина, Стаська не знала, чему удивляться больше. Тому, что он курит или тому, что он вообще здесь находиться. Совершенно неожиданная встреча для большого города. Безотчетное волнение лихорадочно проснулось и, щекоча изнутри грудную клетку, взвилось тонкими струйками вверх. Приятное и неловкое чувство одновременно.
В горле странно запершило, будто при простуде. Робко прокашлялась и насторожено посмотрела на Егора.
– Привет… – ждала, что он объяснит свое появление. Но Аравин продолжал неспешно курить и сверлить ее взглядом.
Неуверенно переступила с ноги на ногу и мимолетно прижала руки к внезапно потеплевшим щекам. Тело приятно ныло после выматывающей тренировки. Хотелось поскорее попасть домой и принять горячую ванну. Раньше не понимала, что бокс настолько тяжелый спорт. С непривычки болело все – ребра, пресс, мышцы плеч, спина и ноги. Думала, что с каждой тренировкой будет легче. Но тренер попался дотошный и каждую тренировку добавлял задания, не давая телу привыкнуть к нагрузке.
Работали на лапах: развивали координацию и реакцию. Много времени уделяли разминке и растяжке. Ну и традиционная груша. А Стаська уже рвалась на ринг. Тренер тормозил ее, заявляя, что нечего ей там пока делать.
– Как дела? – спросила, не задумываясь. Начинала нервничать, потому что не понимала, что ему нужно.
– Твоими стараниями, – его голос глухой и низкий после долгого молчания показался Стасе каким-то далеким и отстраненным.
– Прости? – не поняла его слов. И тут же мысленно отдернула себя. В который раз почувствовала себя глупой и несмышленой рядом с ним. Лучше бы вообще молчала. Не раз баба Шура говорила: «Что на уме, то на языке».
– Сегодня обниматься не будем? – выбросил сигарету, мало заботясь о том, куда она приземлилась, и улыбнулся одними губами.
Неопределенно пожала плечами, не зная, как реагировать на этот сарказм.
– Где ты была? – неожиданный вопрос в лоб и выражение лица предельно серьезное.
– На тренировке, – скосила взгляд в сторону и сделала вид, что поправляет сумку на плече.
– Это мы уже проходили, – обманчиво терпеливо начал Аравин. – Ты говоришь неправду. И мы оба это знаем.
Коварный румянец моментально вспыхнул на ее щеках. Понимала, что сама же себя выдает, но ничего не могла поделать. Не могла противостоять. Этот пристальный взгляд проникал в душу. Инстинктивно хотелось заслониться. Спрятаться. Не дать считать себя как распахнутую книгу.
– Не знаю, что ответить на такое заявление, – откровенно сказала она и, поддаваясь порыву, слабовольно скрестила руки поперек груди.
Мимолетный взгляд отследил и это действие.
– Если не умеешь врать, лучше говорить правду, – милостиво дал совет Аравин.
После этих слов повисла неловкая тишина. Стася молчала, собираясь с мыслями и раздумывая, как лучше выйти из сложившейся ситуации. Первой реакцией было желание крикнуть, что это не его дело. Но что-то остановило.
– Мне не хотелось бы… не хотелось бы… – она замешкалась, подбирая слова. Как назло, ничего не получалось: голос дрожал, мысли путались. – Не хотелось бы… я…
– А ну дыхни, – резко потребовал он, в один шаг сокращая расстояние между ними.
– Что??? – совсем растерялась Стася. Расфокусированный взгляд неожиданно уперся в твердую линию его рта.
– Черт возьми, просто выдохни! – склонился к ней ниже и еще ближе.
Машинально послушалась, ощущая, как собственное дыхание ударилось о его подбородок.
– А мятная жвачка зачем?
Стася захлопала глазами, в очередной раз не зная, что отвечать.
– Это что преступление? – прорвалось первое возмущение.
Аравин внимательно следил за ее реакцией. Намеренно долго задержал взгляд на крупных зеленых глазах. Зрачки нормальные, поведение адекватное для подобной ситуации. Но что-то же было не так! Зачем-то она соврала.
Неподалеку заорала чужая сигнализация, и девчонка повернула голову в сторону этого звука.
– Стася, – обратился он к ней по имени, требуя всецелого внимания, – я имею довольно хорошее представление, что такое гимнастика. В шестнадцать лет не начинают…
Их взгляды снова скрестились. Его настойчиво-глубокий и ее нерешительно-колеблющий. Отчетливо видел момент, когда она сдалась. Взмахнула ресницами, прикрывая глаза, и тут же снова распахнула. Заглянула в душу как-то по-особенному доверчиво.
– Хорошо. Я тебе все расскажу. Только обещай, что не будешь кричать, – попросила она.
Смена ее поведения нисколько не удивила Егора, и он с готовностью кивнул, тем самым выражая свое согласие.
– Я действительно была на тренировке. Но я никогда не ходила на художественную гимнастику, – вынужденная пауза для того, чтобы перевести дыхание и, наконец, разгадка: – Я занимаюсь в секции по боксу.
Кажется, что тишина вокруг них стала осязаемой. Даже игривый ветер притих. Затаился, давая возможность Егору осмыслить сказанное.
Он не верил. Он не хотел верить в это. Он не мог поверить! Внимательно всматривался в ее лицо, видел в ее глазах надежду на поддержку и все равно не верил. В голове не укладывалось просто. Почему? Зачем? Хрупкая девчонка в громоздких боксерских перчатках. Никогда этого не понимал.
Возмущенное недоумение оттеснило все на задний план. Даже вспыхнувшее чувство облегчения.
– Пи*дец! И что это за вы*бон? – выдохнул ровно, лишь глаза обжигающе полыхнули недовольством.
Стася густо покраснела. Нет, эти слова не новы для нее. От отца-то и не такое слышала. Да и сама периодически ругалась как сапожник. Хотя старалась бороться с этим. Не нравилось. Грязные слова никого не красят. Но сейчас румянец вызван не смущением, а обидой. Не ожидала от Аравина такой реакции.
– Я спрашиваю, какого *** ты туда поперла? – настойчиво и громко спросил он. – Ты девочка! Девочка должна оставаться девочкой. Нормальные девочки кулаками не машут! Такие девочки никому не нравятся.
Стаська буквально пунцовая. Но не знает, что отвечать. Стыдно так, что хочется просто провалиться сквозь землю и никогда не возвращаться. Обида, унижение, разочарование в один момент захлестнули всю ее сущность. Едва живая стояла перед ним. Мир наивных фантазий грубо разрушен. Никогда он не поймет ее. Никогда они не будут ближе! Не стоило и пытаться. Только дурой себя выставила.
– Это что за пи*дец вообще?
– Ты обещал не кричать, – срывающимся голосом буркнула Стася, не скрывая обиду. Готова была расплакаться. Голос дрожал от волнения.
– Я и не кричу, – также резко ответил Аравин. – Я громко выражаюсь.
Стася отвернулась, чувствуя, что сейчас заплачет. Сквозь пелену уставилась на горящие огни вечернего города. Пыталась справиться с собой. Но ком в горле не отпускал. Давил безжалостно и болезненно.
– Ты ничего не понимаешь, – не удержавшись, сказала она, уже не обращая внимания на дрожь в голосе. Плевать! На все плевать уже! – Такой же, как все! Безразличный! Зацикленный на своем… – хотела сказать «горе», побоялась, так и оставила фразу оборванной и продолжила: – Не стремишься увидеть, что вокруг тебя есть еще что-то. Или кто-то!
Аравин зло выдохнула на этот сопливый монолог. Ненавидел подобные разговоры. Ненавидел чрезмерную эмоциональность в людях.
Схватив ее за руку, чуть выше локтя, развернул к себе. Уперся взглядом прямо в испуганные глазища девчонки. Увидел застывшие слезы. Но виду не подал.
– Если хочешь что-то сказать, имей смелость говорить в лицо.