В этот момент мое падение в ад приостановилось. Мне неожиданно повезло, и я продал «План Парижа», большое полотно Дюфи, которое у меня еще оставалось. Пуаре заказал его, чтобы украсить свою баржу Amours, Delices et Orgues в благодатные времена выставки Декоративных искусств 1925 года. Несколько лет спустя он разорился и продал ее мне обратно. Эта неожиданная прибыль позволила мне перевести дух, приостановить бесплодные поиски по конторам и помочь семье. Жан Озенн предложил мне пожить у него в симпатичной квартире на набережной Генриха IV, откуда открывался самый прекрасный вид на Сену, на сквер острова Сен-Луи и чуть дальше купол Пантеона. Ничто не предвещало ему прекрасной театральной карьеры, которой Жан посвятил себя после войны, тогда он был художником моды. Многочисленные кутюрье и посредники покупали у него модели за хорошую цену. Видя, как он работает, я понемногу тоже начал рисовать.
Дама с вуалью, Менден, 1930
Баржа любовных наслаждений и праздников Поля Пуаре, 1925
Интерьер на барже Поля Пуаре, 1925
Наконец пришла Высокая мода…
Жан Озенн не только поддержал меня, не только поделился своим опытом, но и стал показывать мои рисунки одновременно со своими. Один американский друг Макс Кенна, тоже художник моды, научил меня держать кисточку и пользоваться красками.
Я начал с упорством копировать женские фигурки из всех модных журналов. Однажды вечером Жан Озенн вернулся с торжествующим видом: он продал мои рисунки на 120 франков (по 20 франков за штуку). Впервые я получил деньги, которые заработал собственными руками!
Я был в восторге! Эти 120 франков, принесенные верным другом, были для меня как первый луч солнца после долгой ночи, они решили мое будущее и до сих пор освещают мою жизнь.
В тридцать лет я начинал по-настоящему новую жизнь.
Я отправился на юг, чтобы наладить жизнь своей семьи, но в большей степени, чтобы работать над рисунками.
Как это ни покажется странным, но, несмотря на мою любовь к живописи, друзей-художников и прежнюю профессию галериста, я практически не умел держать карандаш в руках.
Два месяца, днем и ночью, я придумывал и рисовал модели и вернулся в Париж с большим количеством эскизов, полный решимости найти себе работу. Модели шляп купили сразу, но платья, менее везучие, были не слишком убедительными.
Как искренние друзья, Мишель де Брюнхофф и Жорж Жеффруа не пощадили меня и сурово раскритиковали.
Я продолжал упорно работать. С трудом перебиваясь на деньги за проданные одна за другой модели ценой нескончаемых ожиданий в приемных, я работал не покладая рук. Этот бег на месте длился два года, но это было для меня менее болезненно, чем тягостная беготня по конторам. Здесь я сражался на любимом поприще.
Я жил в гостинице «Бургонь», на площади Пале-Бурбон, где публика разделялась на интеллектуалов предсартровского толка, которые позже составили знаменитую группу кафе «Флора»[262]; провинциалов, привлеченных соседством церкви Святой Клотильды, и моих родных в Сен-Жерменском предместье. Жорж Жеффруа, обитатель той же гостиницы, познакомил меня с Робером Пиге, о котором уже тогда начали говорить. Он купил у меня несколько эскизов, а некоторое время спустя попросил придумать несколько платьев для его будущей коллекции. Наконец я мог участвовать в создании собственных моделей! Таким образом, 1937-й был последним годом моего ученичества. Я стал художником и уже не ожидал в приемных, напротив, ждали моего прихода. Более того, я стал неплохо зарабатывать и смог позволить себе обрести то единственное, чем особенно дорожил, – жилье, где я был бы «у себя дома».
В то время найти квартиру не составляло труда. Я ходил продавать рисунки на улицу Рояль и видел на доме 10 табличку «сдается». Управляющий показал мне пять пустующих уже больше года великолепных комнат и предложил занять еще квартиру этажом ниже, если пожелаю. Мы сговорились на 8000 франков в год, и у меня снова появилась своя мебель, своя кровать, свои картины, свои безделушки… По правде говоря, поначалу комнаты были пустоваты, но это неважно!
У меня была своя квартира, а мебель подождет.
В 1938 году Пиге переселился на площадь Этуаль на Елисейских Полях и предложил мне работать у него модельером.