Кринолин от Диора, 1956
Модели Кристиана Диора, 1957
Кристиан Диор, 1948
Тщательно организованный план и распределение мест иногда нарушается непредвиденными обстоятельствами.
Приведу всего один пример: однажды американское агентство к своему традиционному запросу на места приложило следующее милое уточнение: «Миссис… предпочла бы располагать удобным креслом в малом салоне около выхода, через который манекенщицы входят и выходят, потому что ожидает ребенка, который должен появиться в дни вашего показа, и хотела бы, в случае необходимости, иметь возможность покинуть салон, никого не беспокоя».
Бывает, что гость просит место на лестнице под предлогом, что он страдает клаустрофобией. Но более всего востребован первый ряд демонстрационного зала. Чтобы никого не рассердить, пресс-служба должна уметь вежливо говорить «нет» на всех языках.
Неприметное маленькое платьице, а стоит бешеных денег
На моем письменном столе накапливаются заполненные розовые карточки, на которых я скоро напишу цены. Может показаться удивительным, что я определяю их сам, в то время как обычно не занимаюсь ни управлением, ни продажами.
Но это очень важный вопрос. На каждое платье заводится карточка, где скрупулезно подсчитывается время, потраченное на изготовление, стоимость работы и материала. Добавляя процент накладных расходов, взносы в фонд социального страхования и прибыль, мы получаем точную цену, по которой должно продаваться платье.
Дневное платье из шерстяного букле, Париж, 1955
Вечернее платье от Диора, 1957
Но эти точно подсчитанные цены не всегда бывают справедливыми. Какое-нибудь простенькое платье потребовало гораздо больше времени на работу, чем другое, более нарядное. Поскольку цена должна соответствовать внешнему виду платья, мне приходится уменьшать коммерческую цену первого платья и увеличивать цену второго. Очень часто именно маленькие платья из шерстяной ткани и спортивные модели требуют самых больших жертв. Но мы не можем продавать их так дорого, хотя на их производство потребовалось много времени и денег, особенно если они плиссированные.
Но как объяснить клиентке, что на неприметное маленькое платьице нужно столько же затрат, как и на вечернее платье, столь эффектно драпированное?
Ночь перед битвой
После установления цен, крещения коллекции, заключительных примерок наступает последний вечер, обычно продолжающийся за полночь, и мы его называем «ночь перед битвой». Нервы на пределе, все держатся за счет возбуждения, и в последние часы, предшествующие церемонии, возникают две противоположные тенденции. Первая – склонность к истерике: люди убеждают себя, что ничего еще не готово, все никуда не годится и приближается катастрофа. Другая – оптимизм, или здравый смысл, или, по крайней мере, фатализм, потому что уже слишком поздно что-либо менять.
Вечером перед показом я прошу некоторых друзей побыть со мной, это меня успокаивает. Они приходят ко мне в студию и усаживаются на табуреты или стулья. Ярко горят лампы рядом с зеркалами. Прибывают вышивки для последних платьев. Манекенщицы, ошалевшие от усталости, спешно примеривают их и медленно кружатся под лучами прожекторов, как бабочки, попавшие в световой круг.
Свет жжет нам уставшие глаза. Я вижу, что моя Рене немного ослабела; ее улыбка становится все более вымученной.
Но нужно еще исправить последнюю деталь, и она, как и я, держится. Но вот вколота последняя булавка, и Рене уходит.
Ее заменяет Клер. Она снова в свадебном платье, эта роль доверяется ей уже несколько лет подряд, и я надеюсь, что она будет ее исполнять, пока не станет бабушкой.
Клер – воплощение невесты. Затем мы просматриваем так называемые платья последнего часа: их судьба решилась после генеральной репетиции, чтобы подчеркнуть господствующую линию либо заполнить номер, которого не хватает. Эти платья – настоящее чудо. Некоторые из них были придуманы накануне вечером и уже готовы на следующее утро вопреки всему. Думаю, трудились все работницы мастерской, чтобы создать это чудо!
Наконец наступает очередь платьев, которым дан последний шанс. Входит Виктория, готовая к битве. То, как она преподносит спорную модель, подтверждаем, что она поклялась вернуться с триумфом. Уверенно, немного презрительно улыбаясь, с дерзким, особенно современным видом она совершает быстрый полуоборот, решив покончить со всеми нашими колебаниями.
Любимая манекенщица Диора Рене в приталенном платье в стиле new look, Париж, 1955. Фото – Майк де Дюльмен