Наконец, на часах 9:45. В зале симпатичная девушка опрыскивает всех гостей духами, а на первом этаже рекламная служба раздает программки показа.
Чудеса гримерной
В гримерной царило полное безумие. А как, вы думаете, может быть иначе? На пространстве, обычно предназначенном для двенадцати манекенщиц и заведующей гримерной, суетились мадам Маргарита, три парикмахера, десять костюмерш, все главные портнихи, двое моих непосредственных помощников и конечно же сами «деточки». Кроме них все время сновали работницы, приносящие платья, и молодые люди, которые отвечали за аксессуары. Попробуйте удержать их в неподвижности в течение одной секунды: вы тут же откажетесь от этого. Бегая, протягивая друг другу модели, украшения, расчески, толкаясь, переругиваясь, они все вместе составляют единое целое. Я убеждался в этом всякий раз по утрам перед показом. Когда я пришел, манекенщицы в белых халатах еще делали прически или гримировались. Многие считают, что за кулисами моды царит стриптиз. По правде говоря, строгости у нас больше, чем в театре, а неряшливость в одежде запрещена. Девушки сбрасывают халаты лишь в момент надевания платьев, и тот миг, когда их можно увидеть в бюстгальтере или корсете, очень короток.
По мановению волшебной палочки на их лицах исчезают следы усталости. Они никогда не бывают такими красивыми, как в этот день. Они прекрасны как невесты. Шесть недель манекенщицы ждут этого утра, и вот теперь перед ними нелегкая задача: они должны победить и убедить, показать и внедрить новую моду.
Виктория одевается с прилежной серьезностью Ифигении, идущей на заклание. Люки сосредоточенна, для нее всякий выход на публику означает преображение. Когда она сидит, может показаться, что она падает от усталости, но вот она встала – роскошная и ослепительная. Люки – это Высокая мода, превращенная в спектакль: по своему желанию из одного платья она может сделать или комедию, или драму.
В углу Лия старательно гримирует лицо, усыпанное веснушками, с выражением маленькой девочки, ненавидящей, когда ей заглядывают через плечо. Кто-то объявил о прибытии первых именитых гостей. Тотчас же во всех зеркалах отразились сосредоточенные лица, чья единственная забота – красота. Украшенные цветами, освещенные люстрами и прожекторами, салоны начинают наполняться. Оформление зала имеет вид одновременно добродушный и светский, чего не увидишь в театре. Здесь нет ни красного занавеса, который всегда впечатляет, ни ровно установленных кресел, чья постоянная функция – приглашать на спектакль. А наши кресла в стиле Людовика XVI, несмотря на номера на спинках, будто готовы к какой-то салонной комедии.
В гримерной без конца звонит телефон. Мадам Маргарита требует от мастерских отсутствующие модели. И так всегда с тех пор, как я открыл Дом. Каждый сезон я стараюсь добиться того, чтобы вечером накануне показа все модели были принесены из мастерских и повешены в гардероб. Тщетно, и я прекрасно понимаю, что не добьюсь этого никогда. Портнихи с большим трудом расстаются со своими дорогими детьми, которых лелеяли и ласкали, и оттягивают этот момент до последней минуты. Накануне вечером они оставили их на вешалках в тишине и безлюдье мастерской. Там они еще принадлежат им, а внизу им кажется, что их детей похитили.
Я это понимаю как никто. Так же как и они, я всегда испытываю сожаление и беспокойство, когда думаю о судьбе своих платьев, в которые вложил столько заботы и любви. Сегодня они расцветут под огнями прожекторов. С этого вечера они будут брошены неизвестно куда, неизвестно как, забытые, может быть, даже затоптанные. Я смотрю на этот спектакль, бессильный и огорченный. За исключением редчайших показов, я никогда не пытаюсь увидеть свои коллекции после их представления на публике. Я боюсь встречи с дорогими моему сердцу образами после соприкосновения их с жизнью, публикой, продавцами. Они повзрослели далеко от меня.
Пора, дефиле начинается
После большого салона, в свою очередь, заполняется лестница. На ней тесно набились зрители, вплоть до последней ступеньки, откуда, вытянув шею, можно увидеть верхушку шляпы, если она на Виктории, и все лицо, если это другая девушка. Сверху, наклонившись, можно различить сквозь кованую решетку и весь силуэт, если ты занимаешь первую треть ступеней.
Если сидишь внизу, то видишь нижнюю часть вечернего платья, а в худшем случае – туфли манекенщицы. Эти места на лестнице удивительно вместительны. За полчаса до начала показа на каждой ступеньке спокойно размещаются двое, сидя бок о бок; через двадцать минут ступени исчезают под волной новых зрителей.