Это был настоящий табор. Слава богу, хозяйке дома ни разу не пришла опасная мысль посетить нас: она бы убежала в ужасе. Мы завтракали по очереди, одновременно проводили примерки, спали рядом со столами для кройки, на каждом шагу спотыкались о рулоны ткани и всякий раз забывали, когда шли в кладовую, зачем пришли – взять кусок ткани или стопку тарелок.
Мы знали, что ремесленная мастерская – явление временное, поэтому это все нас весьма забавляло. Чего не скажешь о прислуге, которая сменилась четыре раза за эти два с половиной месяца пребывания на 62-й улице. Никто не оставался с нами дольше минимального срока, обусловленного в контракте, – восемь дней. «Дефиле» прислуги началось с безупречного дворецкого, непревзойденного по части коктейлей, но менее способного ко всему, что касалось домашнего хозяйства. Неописуемый беспорядок в доме приносил ему глубокое страдание. Когда мы предложили ему пылесос и он увидел грязные кастрюли, не вытерпел и в ужасе «эмигрировал» в бар, более достойный его талантов.
От перспективы остаться одной среди странных иностранцев, негритянка, которую мы наняли дворецкому в помощницы, исчезла, не получив даже остаток жалованья.
На смену пришел шведский повар. Мы только отошли от уже привычных французских продовольственных карточек и радостно предвкушали пантагрюэлевские пиры.
Но повар был не в настроении. Привыкший к другим очагам, более подходящим по размеру викингам, он устроил пожар на нашей кукольной кухоньке. После чего он сбежал через черный ход, по дороге оскорбляя тех, кто стремился к нам на помощь. Потом мы обратились к двум ирландским старым девам.
Они, по крайней мере, сумели оценить очарование нашего «интерьера», европейского, провинциального, так мило богемного… Начало было идиллией, и мы каждый вечер пели дифирамбы достоинствам отважной Ирландии. Но, увы! Счастье продлилось недолго. Однажды старые девы пришли вместе и одинаковым движением вернули нам свои фартуки.
Их стыдливость не могла выносить бесстыдства полуодетых манекенщиц!
На этот раз мы впали в отчаяние. Но тут небеса решили послать нам отважную француженку, женщина легкого поведения искала официальную благовидную работу. Веселая, сильная, сама любящая поесть, она была хорошо знакома с кулинарным делом, всех нас обожала и баловала. Чрезмерно обесцвеченные волосы, пеньюар всегда прилично запахнут, наш ангел-спаситель чудесно готовил, убирал и лелеял нас так хорошо, что мы, наконец, смогли освободиться от посторонних дел.
Немало хлопот нам доставляли американские мастерицы. Незнакомая с нашими методами работы, швея никак не могла понять, почему мы требуем пять или шесть доработок уже сшитого платья. Убежденная в том, что достаточно точно воспроизвести рисунок, чтобы сшить хорошее платье, она считала нашу кропотливую работу невежеством или неумением. По ее мнению, только законченный дилетант постоянно сомневается и с таким упрямством вносит бесконечные исправления. Наше стремление к совершенству казалось ей абсолютно непростительным.
В борьбе с антитрестовской службой
Пока я отбивался от всевозможных препятствий, внезапно мне на голову свалилась непредвиденная проблема.
Я подумал, что все сейчас полетит в тартарары, у меня на годы осталось в памяти ужасное впечатление о том, какому давлению я подвергся в стране, считавшей себя поборницей свободы!
Намереваясь защитить наших клиентов от подделок противозаконных плагиаторов, мы подписали в Париже контракт, по которому они брали на себя обязательство соблюдать определенные условия, если захотят скопировать эти модели. Эта попытка защитить произведения Высокой моды и уровень качества, думаю, не всем понравилась… так же, как я подозреваю, дела обстояли и в Нью-Йорке. И совсем незаметно для нас наш безобидный контракт превратился в апельсиновую корку, ловко брошенную нам под ноги.
Я испытываю ужас перед адвокатами и судами – в этом отношении моя нормандская натура не срабатывает.
Однажды утром я получил с огромным удивлением повестку явиться на допрос в штаб-квартиру Антитрестовского департамента. Пришлось в сопровождении двух адвокатов пройти в двери сурового здания, наши дворцы правосудия ему не чета! Более двух часов я был вынужден отвечать на бесконечные вопросы, абсолютно не понимая, в чем суть дела. Мои растерянность и расплывчатые ответы спасли меня.
У меня не было необходимости кого-то из себя изображать. Следователи не смогли получить какую бы то ни было финансовую информацию и довольно быстро осознали, что выдвигаемое против нас дело не имеет никакого серьезного основания. Но пресловутый контракт был аннулирован.