- Так это ты та самая Ла-Рошель? Наша прекрасная иревейская эспада? Неужели я своими глазами вижу тебя?! Хохо! Не могу поверить! Так вот, какая ты!
Окончательно повергло меня в ужас перед этой чертовщиной то, что со мной разговаривало то же, что и утром, лицо, оно носило точно такую же одежду, но голос был будто бы другой, мужской голос. В полнейшем оцепенении я позволила этому существу – ему? – ей? – крепко меня обнять.
- Ба! О тебе уже весь господский двор говорит! Нежданно-негаданно, как из преисподней, явилась дерзкая девица, назвалась эспадой, непрошено вторглась в личные синьорские покои, нагрубила ему – ему самому! – а потом - что бы вы подумали? – унеслась разгневанной фурией – мегерой! - никто даже и не подумал ее остановить, в такой все пришли шок! Нонсенс! Как?! - говорю я, вы серьёзно мне это всё рассказываете? Просто поверить не могу! Как произошло такое? А если произошло, то почему – о, почему?! – я этого не видел! Так жалею, что упустил это зрелище! – с нескрываемой восторженностью восклицало лицо.
- Да кто ты вообще такой! – стряхивая с себя чужие руки, вскрикнула я, когда ко мне вернулся дар речи.
- А! Прошу прощения, совсем позабыл представиться! Но это от восторга. За последние часы я услышал о тебе столько восхитительных вещей, что не совладал с чувствами, когда увидел во плоти. Это единоутробная сестрица моя встречала тебя сегодня. Я – её брат-близнец, Мортимер, но все зовут меня Моа или Морти, как будет угодно.
Брат! Тоже самое лицо! Значит, он ещё один из прихвостней нашего синьора? Что ему нужно, зачем он заявился ко мне? Да, что он там говорил, в его хоромах о моем визите уж всем известно? Да какая разница, известно это кому или неизвестно?
Пока я задавалась сими вопросами, этот тип продолжать трещать без умолку:
- Ну ты, Ла-Рошель, даёшь! Ты же правда Ла-Рошель, я тебя ни с кем не спутал? Нет, конечно, разве много таких удивительных женщин на свете, в высшей степени отважных! Подумать только, ты сегодня такой поступок совершила – не берусь сказать, что он благороден и всякое такое, – но всё же! Нагрубила – да что там нагрубила! – нахамила самому нашему Занлару! Без лицемерия говорю, ты – смелая женщина, Ла-Рошель, исключительная, в высшей степени исключительная! Никто до тебя даже подумать о подобной дерзости не смел, не говоря уже о том, чтобы совершить. Ты же знаешь, за такое и высечь могли, так удивительно, что тебе позволили покинуть дворец! Удивительно, что и говорить! Ну ты, верно, всыпала Занлару по самое не балуй, раз он ничего тебе за это не сделал!
- Да замолкни наконец! - рявкнула я, чувствуя, как смысл его болтовни ускользает от меня, как вода промеж пальцев, и я теряю нить разговора. – О ком ты мелешь, кто такой этот ваш Занлар?
Морти, Моа - или как там его – наконец-то захлопнул рот и вытаращил на меня большие, на выкате, птичьи глаза.
- Как это, кто? Ба! Я же говорю о владыке нашем, о светлейшем синьоре иревейском!
Ясно. Теперь всё вставало на свои места. Кроме…
- Я-то тут причём? Чего ты заявился?
Моа тут же отвесил мне безумный щегольской поклон: взметнул разноцветными одеждами и содрал с головы широкополую шляпу с большим пером, что больше бы к лицу какой-нибудь девице. Под ней оказались длинные золочённые волосы, замысловато сплетённые в множество мелких кос.
- К вашим услугам явился, дорогая моя, по высочайшему поручению. Светлейший рассмотрел твою нижайшую просьбу, возложенную к его высокочтимым пятам, и готов дать своё окончательное решение. Я пришёл сопроводить тебя к нему.
Я была возмущена. Соизволил рассмотреть он, видите ли! Как будто у меня других дел нету, кроме как челноком бегать по его команде, и затаив дыхание следить за каждым изменением его чёртовой господской воли!
Однако я смогла натянуто улыбнуться в ответ и даже почти что проворковать:
- Передай светлейшему, что я отказываюсь от чудной возможности посетить его снова. Пусть огласит своё «окончательное решение» прилюдно, как сделал вчера, на площади. А я и без того потеряла уже половину своего дня. Так что, если это всё, для чего тебя послали, то и говорить нам больше не о чем.