Похоже, эта тема не давала ему покоя, и он возвращался к ней снова и снова.
- До сих пор помню, как будто это было вчера, - продолжил он, не дожидаясь моего ответа. - Как нашёл её с верёвкой на шее… Он была – знаете – такая лёгкая, когда я её снимал, как пушинка. Отчего говорят, что они тяжёлые, они совсем не тяжёлые, моя Аничка была такая лёгкая… - он содрогнулся, должно быть, воскресив в памяти страшную картину. - Мне и теперь очень трудно рассказывать и вновь переживать это… А после, после только мы с тётей Метохой доказывали, что он убийца. И знаете, что самое ужасное? - только для нас это было очевидным! Все остальные просто закрыли глаза. Смотрите, я собрал против него, - он растопырил передо мной пустые ладони, - я собрал против него кучу доказательств, признаний слуг, показаний свидетелей, я выстроил неопровержимую логику доказательства его вины – и всё равно! – он всё ещё жив!
Мартелл со всей силы стукнул кулаками по ограждающим веранду перилам. Он излучал такую ненависть, что, обратись в огонь, она бы спалила тут всё дотла.
- Не знаю, почему говорю вам это… - промолвил он, немного успокоившись. - Вы мне нравитесь… чувствую, вы честная и неподкупная, а это такая редкость среди нас. И как только судьба вас свела с ним?
Я пожала плечами.
- Так вышло. Я эспада и мастер иревейской тавромахии, и я пришла растолковать ему, как должно править моим народом.
Он очень заинтересовался.
- Иревейская тавромахия? Вы устраиваете бои с быками? Это очень опасно?
- Опасно, - согласилась я. – Особенно если эспада плохо понимает своего быка. Но со мной такого не бывает.
- И хорошо, - прошептал он и неожиданно приник к моей руке. – Ла-Рошель, вы симпатичны мне. Мне радостно найти хоть кого-то, с кем можно откровенно поговорить, - и посмотрев на меня с пугающим томлением, добавил. – Но как же жаль, что вы – его жена!
***
То, что я узнала от Мартелла, окончательно лишило меня покоя. Когда он рассказывал про смерть сестры, он был равно что помешанный. Верить такому без оглядки себе дороже. С другой же стороны, в глубине души я считала Занлар вполне способным на подобное злодеяние. Прекрасно помнила, с каким хладнокровием он распорядился повесить нерадивого Севку. Так что и ранее он мог совершить нечто сродни с такой же дьявольской расчётливостью. Я непременно спрошу его об этом.
Да, он о чём-то спросил меня. Очнулась от донимавших мыслей, уставилась на него, как будто в первый раз видела. Вот мы в его комнатах, три оборотня-ястреба прикорнули на подоконнике, за окном темно, и тени трепещущего света метались по лицу владыки. О чём он спросил? Я прослушала.
- Через несколько дней будет тавромахия, - говорил между тем Занлар. – Я намерен посетить её сам и пригласить наших гостей взглянуть на неё.
- Я не буду перед ними выступать, - отрезала я. – Сам развлекай своих друзей, а меня избавь от этого!
- Неужели ты, первая эспада, откажешься показать им, на что ты способна, из-за одной слепой гордости? – спросил Занлар так, будто сам не верил, что я решусь на такую глупость. – Прошу, сделай самую малость, усмири её. И после, обещаю тебе, они уедут отсюда и больше никогда не вернутся.
- Это почему же?
- Потому что больше не будут заинтересованы оставаться.
Я хмыкнула с сомнением. Равно не понять, что у этого человека на уме, и что - за душой.
- Так о чём ты разговаривала со своим новым другом Мартеллом?
- Он мне не друг.
Снова я почувствовала себя так, словно он залез мне в голову и прочитал мои мысли. Никого не было тогда на веранде во время нашего с Мартеллом разговора, но я не больно удивилась, что он проведал. Его прихвостни умели ничем не выдавать своего присутствия.
- Думаю, ты и это знаешь, - ответила я сухо.
- Нет, Ларе, не знаю, как бы тебя это не удивляло.
Не больно-то я ему верила. Когда было надо, он обнаруживал поразительную осведомлённость.