- У нас был очень занимательный разговор. О тебе.
Он усмехнулся.
- Не сомневаюсь, разговор обо мне и впрямь может быть очень занимательным. И о чём же вы говорили конкретно?
Я посмотрела прямо на него, в его бездонные и холодные глаза. Я не могла молчать. Мне он врать не будет. Не должен. Хоть вопрос и вызвал неприятный холодок на сердце, когда я таки решилась:
- Он нарёк тебя убийцей. Сказал, что когда-то ты убил одну женщину. Это… это правда?
Не ждала, что он себя как-то выкажет – этого и не произошло. Ни на миг не изменившись в лице, поджав кисти рук в длинные рукава, он медленно закивал, вторя каким-то своим измышлениям. Долго не говорил ничего. Потом порывисто подошёл и сел рядом, посмотрел мне в глаза со странным выражением.
- Я обещал никогда не лгать тебе. Что ж, я расскажу. Морти, Рагнар, Зуларет – останьтесь, - приказал он, заслышав, что оборотни, собравшиеся на открытом окне, собираются слететь с подоконника на время нашего разговора. – Вы и сами всё знаете.
Он смежил веки, вспоминая малоприятное прошлое.
- В молодости в окружении желавших моей смерти людей я совершил ошибку, слишком близко сойдясь с женщиной. Звали её Аничка Геринская. Она была сирота. В детстве она и её брат Мартелл остались на попечение тётке. Она была очень хороша, обаятельна, непосредственна. Любила, - Занлар принужденно улыбнулся, а глаза его оставались холодными и пустыми, - любила людей и умела с ними обращаться. Мы долгое время были любовниками. Все об этом знали. Но её это никогда не смущало. Она ничего не воспринимала всерьёз, и всё ей прощалось. Первое время она будто бы и впрямь питала ко мне нежные чувства. А потом предала так же искренно и легко, как и любила. И я приказал убить её, пока вред от её участия в моей жизни не превысил достоинств. Я наказал её и тех, кому она продалась, и кто хотел получить власть надо мной.
Он помолчал, глядя мне в глаза с тем же самым необъяснимым для меня выражением, потом закончил свой рассказ:
- Мартелл уже давно следил за нами обоими. Он предоставил мне весомые доказательства моей вины. Он знал, что я был последним, кто видел её живой. Он проследил за убийцей, которого я нанял, и выяснил, что именно от меня он получил свои деньги. Он предъявил свои обвинения и вызвал меня в суд в качестве ответчика. Он требовал для меня смертной казни, и оснований у него было предостаточно.
Вот и получила ответ на свой вопрос. Не уверена, что от этого мне стало лучше. И всё же, при всей пронырливости Занлара только одно оставалось неясным:
- Так если у него было всё против тебя, как же тебе удалось выкрутиться?
Он ответил мне многозначительным взглядом, даже как будто с улыбкой, словно ответ был очевиден и должен вот-вот сам прийти мне на ум, как только я пораскину мозгами получше.
- Ларе, я думал, ты уже получила представление о том, как в нашем мире обстоят дела. Мы оба были богаты и оба хотели перетянуть симпатии суда на свою сторону, но денег у меня было не в пример больше.
Глава 27
Когда Занлар высказал пожелание не только самому впервые присутствовать на воскресной тавромахии, но и притащить на неё чужаков в лице Теора, я ещё даже не представляла, какую суматоху это вызовет среди иревейцев.
- Матерь божья! – всплеснули руками мастера, когда узнали. – Что же это… как же... Времени осталось всего ничего, чтобы подготовиться, как подобает!
Что именно под этим разумелось, мне было невдомёк. Светлейший владыка Занлар, не говоря уже о всех тех синьорах, что были до него, ещё ни разу не приходил на наши представления. А тут такое событие! Синьор Иревеи не только сам окажет честь своим появлением, но и высокородных гостей приведёт показать, чем славна иревейская земля.
Из цирковых загашников тут же достали чудом сохранившуюся деревянную трибуну. Её сколотили уйму лет назад как раз для таких случаев и так ни разу и не использовали. Увидев её, я признала, что мастер-плотник в своё время постарался на славу. Большая, закрытая от солнца и ветра, с вычурной резьбой по фронтону. Видать, струхнул знатно, как бы владыки не устыдились своего присутствия в таком сооружении. Срочным образом её вычистили и покрыли свежим слоем краски. Сверху решили натянуть пёстрый праздничный балдахин.
Засуетились и арендаторы. Прознав новость, каждый собирался взять больше мест, чем обычно. Ожидался большой наплыв зрителей, которые захотят посмотреть не столько на саму тавромахию, сколько на светлейшего владыку и его иноземных гостей.