- Ради Бога, Мартелл, уймись!
Но Мартелл перебил его:
- Нет, теперь я договорю! Теперь я всё скажу, чего мне не дали сделать тогда, когда ты – ты! – его огненный взгляд снова вперился в неподвижно сидящего Занлара, - стоял передо мной, помнишь? Я знаю, ты хорошо помнишь, как это было. И вы все – все! – были там тогда же, и все знали, что он виновен. Но вы – все до единого! – согласились, когда его оправдали. Вы согласились отпустить его! И после этого позволили ему заполучить Иревею и сбежать безнаказанным! Правитель Иревеи! Вы сделали равным себе этого ублюдка, эту сволочь!
Почему Занлар продолжает сносить такие оскорбления? Почему он не отвечает? Почему, чёрт его дери? Я смотрела на него, как он сидел, вперив недвижимый взгляд в свои изящные руки, и так ни разу даже не посмотрел обидчику в глаза. Он беспрекословно терпел весь поток грязи, что поганый язык Мартелла сыпал на него! Как может он мириться и не заткнуть его?
От подобной мысли мне стало настолько невыносимо, настолько невозможно, что я не выдержала. Я поднялась во весь рост, схватила столовый нож и с размаху всадила его в стол перед поганцем-Мартеллом.
- А теперь пасть свою, скотина, зашил! – рыкнула я, воспользовавшись тем что он опешил от моего действия и замолк. – Забыл, о ком треплешься? Ты, вообще, кто такой? Как смеешь ты, ничтожество, так говорить со светлейшим владыкой Иревеи, самой великой из всех земель? Для тебя это пустой звук? Какое право ты имеешь очернять его во всеуслышание в его собственном доме? Ты – ничто, ты, стервец, ничего не значишь рядом с ним! Так что ещё хоть одно слово – любое – и ты очень пожалеешь!
Мартелл никак не ожидал такого. Его челюсть отвисла, он уставился на меня бешенными, покрасневшими глазами. И, ни слова, как и было велено, не говоря, отбросил с грохотом стул и молнией выскочил с веранды в дом.
Ничего, кроме него, я не видела и не слышала. Но вот подняла голову и встретила взгляд Занлара. И то, что увидела отчего-то повергло меня в смущение. Я совсем не поняла его, но смутилась. Было бы куда понятнее, куда проще, закричи он на меня, что я не должна была встревать, но нет – тот затаённый трепет, что в тот миг почувствовала, выбил меня из колеи.
Стало жарко, на груди проступили капельки пота. Я выскочила вслед за Мартеллом, и не потому, что хотела его догнать, а из-за охватившего меня смятения, злобы, гнева, раздражения. Пронеслась через коридор, одну пустующую залу, вторую, третью, пока не оказалась перед лестницей. Рядом окно, и видна вся Иревея, сонная, покойная, вечерняя. Я прислонилась разгорячённым лбом к тёплой стене, уставилась невидящими глазами на безмятежное, ничем не тревоженное, жемчужное от последних лучей небо.
За спиной послышались вкрадчивые шаги. Человек ступал мягко, но обувь он носил на твёрдой подошве, и звук каждого шага отдавался от сводчатых стен.
- Почему? Почему ты терпел? Почему не заткнул ему глотку с самого начала?
Вопрос ещё тогда, за столом, жёг меня. Отчего-то мне очень нужно было получить на него ответ, понять, почему он это делал.
Он долго молчал, гладил мне руки. Я чувствовала, как легко каждое его прикосновение. И здесь, в тишине и темноте, снова, второй раз за вечер, испытала томительную тягу к нему. Но я подавила этот порыв. Мне надо услышать, что он скажет.
- Он должен был это сказать, а я услышать, - сказал он тихо и мягко. - До чего же ты хороша сегодня. Я говорил тебе, ты будешь достойнее их всех вместе взятых. В тебе гораздо больше и силы, и благородства.
Он с силой сжал мне руку и прижал тесно к груди. Дыхание его было шумным и частым, а рука холодной, оледеневшей.
- Ла-Рошель, - он слабо оттолкнул меня, и рука его проскользнула. – Уйди… мне надо...
Вдруг он упал. Опускаю взгляд себе под ноги и вижу, как он скорчился на полу, будто его ударили. Лицом уткнулся в пол и задышал хрипло, словно задыхается или кровь пойдёт горлом. Длинными, скрюченными пальцами заскрежетал по белому камню, обламывая ногти.
Я не знала, что делать. Всего несколько секунд. Но они удлинились, растянулись до бесконечности, а я стояла перед ним и не знала, что, чёрт дери, делать. Ясно лишь одно: та боль, что он испытывает, была адской.
Каким-то неведомым чудом рядом тут же появились Морти и Зуларет. Моа золотой молнией бросился мне в ноги.