У меня высокий рост, и смотреть на маленького синьора пришлось сверху вниз. На память пришли слова о его девичьей красоте. Не сказала бы, что он выглядел женоподобным. Правда, в нём чувствовалась утончённая изящность, которую я сразу отметила. Простым работящим иревейцам она не присуща. На них ежедневный тяжёлый труд на земле уже смладу накладывает свой отпечаток.
Но то была красота человека, изнеженного роскошью жизни и не изведавшего тягот полевой работы, которая открыта всем природным стихиям. Светлейший вид имел холёный: чистое, гладко выбритое лицо, шапка ухоженных иссиня-чёрных волос, светлая ровная, без изъяна, кожа. Но больше мне запомнились его глаза. Я таких глаз в жизни не видывала. Яркие, оттенённые чернотой густых ресниц, они начисто лишены цвета: прозрачные, оттенка голубого, серого или даже розового, я так и не смогла определить. Теперь понятно, почему они показались мне пустыми. Кто знает, что если он и вправду связан с тёмными силами, и это они отметили его столь примечательным знаком.
- Так почему, ты стоишь предо мною одна? – переспросил владыка лукаво, не спуская с меня завораживающих глаз. Видать, понимал прекрасно, в какое замешательство они ввели меня.
Ну уж нет, меня этими колдовскими штуками не проймёшь!
- Народ наш простой, неискушённый, ты уж прости его. Испужались идти к тебе, убоялись тебя. Страху вороньём своим нагнал знатного.
- А ты, значит, не боишься? – испытующе спросил он, сощурив очи.
Что за удивительный человечишка! Ниже меня на добрую голову, а нисколько не чувствует своего ущемленья по этому поводу. Часто замечаю, как мужчинам, что ростом не вышли, непросто вести со мной диалог. Уж больно их коробит голову на меня задирать. Этот был другой. Смотрел, будто король с трона.
Я подбоченилась и ответила ему с вызовом:
- Нет. Не боюсь. Никого и ничего.
Ответ мой ему почему-то понравился. Светлейший был заинтригован.
- Ничего? А, скажем, неизвестности? Смерти? Пустоты?
- Каждый день на арене я вступаю в рискованную игру. И со смертью тоже. Если бы боялась, то и цена мне грош.
- В таком случае ты незаурядный, редкий человек, Ла-Рошель, эспада иревейская.
- О, уверяю тебя, Занлар, так оно и есть, я уже успел это заметить, - вмешался Моа со своего стула, вкруг которого он раскинул петушьи одежды. Лоснящиеся пряди цвета латунного горшка змеями спускались с его головы до самого пояса. – Прискорбие душит, что я не слышал той пылкой обвинительной речи в твой адрес. Но зато я видел, она такое вытворяла с огромным быком, что аж жуть берёт, а ты нет. Так что теперь мы с тобой квиты.
Видать, Моа был тем ещё наглецом, раз его панибратство простиралось до собственного господина. Светлейший не обратил на развязный тон ни малейшего внимания.
- Прыжки через быка? Я слышал об этом. Откуда в Иревее подобное безумие?
- Тавромахия – наше древнее искусство, от религиозных обрядов происхождение ведёт, - ответила я. – И его традиции в том далёком прошлом, когда на нашей земле никаких господ и в помине не было. Так я дождусь сегодня того заветного окончательного решения, ради которого как истукан торчу перед тобой?
- Да, по поводу твоей обличительной речи. Наш друг Моа премного сокрушается, что упустил возможность усладить ею свой слух, - обронил светлейший, переглядываясь со своим слугой. – Не составит ли тебе труда повторить, что именно тебя так возмутило.
При этих словах златоглавый франтишка, преисполнившись подлинной страсти, театрально вытянул ко мне руки, изобразил во взгляде и во всей своей ломанной позе неподдельное томленье и воскликнул:
- Повтори это, дорогая, для меня! Просто умираю от любопытства услышать, как ты втираешь нашего достопочтенного Занлара в грязь!
Что это за подвох? Я переводила взгляд с одного на другого. А они хорошо спелись, и прихвостень понимал намерения хозяина с полуслова.
Ну а моё дело какое? Если он хочет услышать в третий раз – пожалуйста! Тем более, что его хождение вокруг да около начинало порядком выводить из себя.
- Желаешь услышать? Так изволь – повторю! Глядишь, на этот раз смысл моих слов дойдёт лучше. Ты, синьор, мнишь себя вправе из дурной прихоти решенья сотворять, вот что я хочу сказать. Интересу и участия от тебя нам никакого. Ни наш уклад, ни наши порядки - ты знать о них не знаешь! И я называю твоё решенье верхом неразумия. Если для тебя это оскорбительно – считай так!