Занлар шёл не спеша, милостиво позволяя людям лицезреть себя во всей красе. Шлейф его тёмно-синего, по всей ширине вышитого серебряными нитями балахона был таким длинным, что тянулся за ним на несколько ступеней позади. Рукой он опирался на набалдашник трости, сверкающей выложенной дорожкой из камней. А уж как сверкали золотом на ярком прямом солнце расшитые одежды его слуг, до рези в глазах, и представить нельзя. У меня самой пятна перед лицом побежали от этого блеска и прошли, только когда вся процессия уже расположилась на парадной трибуне: Занлар и Теора в центре, за ними – близнецы Моа и Зуларет, остальные оборотни – дальше.
Благородное лицо Занлара было преисполнено достоинства, с которым он носил свой высокий титул перед народом. Вольтер и Феликс Теора смотрелись блёкло рядом с ним, и сейчас их можно было принять скорее за кого-то из его прислужников, нежели за властных господ, некогда определивших своим выбором участь Иревеи. Каково это им ощущать себя в такой роли?
Глаза всех тех тысяч людей, что находились сейчас здесь, были неотрывно прикованы к иревейскому владыке. Занлар знал, что они ждали его. Не садясь, он молча осмотрел весь круг арены со всеми зрителями, остановившись ровно в центре, то есть на мне, и медленно выставил вперёд открытую ладонь.
- Светлейший владыка земли Иревейской приветствует вас! – не растерялся глашатай-мастер Пал, заорав в свой рупор.
Народ вскочил с мест и ответил взрывом ликующих возгласов, который мне показался даже сильнее, чем предыдущий, с которым они встречали меня. Да теперь они и уважали его едва ли не больше, чем меня. Я в тот момент вдруг осознала это с обескуражившей ясностью. Теперь они все принадлежали ему, и, что самое главное, были готовы верить ему – ровно в эту самую минуту, когда он притащил сюда Теора, врагов, о которых мой народ ничего не подозревает.
Занлар улыбнулся им с властной уверенностью хозяина. Какого чёрта он явился под самый конец и ещё спектакль этот развёл, возмутилась я про себя. Один из близнецов энергично замахал мне руками. Ну конечно, это Моа.
Светлейший опустился на своё место, за ним братья Теора и его свита, а за ними, как по команде, завороженно заняли места и иревейцы. Притихли, глядя в одну сторону. Сжимая набалдашник трости одной рукой, Занлар широко махнул другой – все камни на его пальцах блеснули враз. Можно начинать.
Старик Пал соскочил со своего возвышения и спешно засеменил ко мне.
- Ла-Рошель! Помнишь, что я тебе говорил? Надо твой выход владыке посвятить. Иди к рупору, скажи всем.
Я не сдвинулась с места.
- Нет, мастер Пал, я это говорить не буду.
- То есть как так, не будешь? – вытаращился на меня мастер Пал. – Этого нельзя, Ла-Рошель!
И он поскакал обратно к рупору и громко, на всю арену огласил:
- Мы рады, что вы, светлейший, и ваши высокие гости почтили нас своим присутствием, - Занлар благосклонно кивнул в ответ. – Для нас это великая честь. И в знак нашего к вам уважения наша первая эспада Ла-Рошель готова посвятить свой танец в вашу честь.
Мастер Пал замахал на меня руками, требуя произнести заветную фразу.
Я упрямо стояла как вкопанная. Глянула на Занлара. Он смотрел на меня, ожидая того же, чего и все. Почему он заявился только под конец? Очевидно, чтобы наглядно показать всем своё отношение ко мне. Это взбесило меня. А Теора, как они смотрят! Как будто я им что-то должна. Кривляться перед ними, изображать величайшую признательность на глазах у своего собственного народа претило мне. Не бывать этому! Я – Ла-Рошель, первая эспада, и я своим мастерством ни перед кем не выслуживаюсь.
Ясные глаза Занлара ждали меня. Они видели меня насквозь. Нет, ни за что я это говорить не буду! И в ответ мастеру Палу, всему люду, надменным братьям Теора и самому светлейшему я недвусмысленно покачала головой.
Даже на расстоянии я услышала, как бедный седенький старик тяжело вздохнул. Он развёл руками в знак извинения, мол, что поделать, да так и оставил одну, снова ожидая моего сигнала. И в этот раз я дала его.
Мер выскочил как рыжий рогатый чёрт из табакерки. До чего красив, мерзавец! Шкура так и лоснится. На рогах для пущего эффекту, нацепленные на поперечную планку, полыхали ярким пламенем два шара-наконечника. Они делались из особого материала с пропиткой, который долго горел, но можно было не опасаться, что огонь перейдёт быку на голову. Обыкновенно он его не видел, а потому не пугался. Однако пламя самое настоящее. Оно запросто подпалит мою одежду и волосы, стоит только проявить неосторожность. Тем интереснее! Я любила выступать с такими шарами. Смотрелось очень зрелищно и опасно.