Мастер Пал, так тот вообще всерьёз обеспокоился моим самочувствием. По его разумению, это у меня в голове чего-то помутилось после того, как я об землю приложилась. Тебе бы по-хорошему отдохнуть от тренировок не мешало бы, да силы восстановить, осмелился он мне предложить. А когда я в ответ так и нарекла его – болваном – он только обиделся и с упрёком посетовал, что вот она моя благодарность за всю его заботу. Да меня тут что, за полоумную держать взяли?!
- Ты лучше вот что пореши, что с Мером теперь делать будем?
- А чего с ним? Оставьте вы его в покое, не надо с ним ничего делать, - тут же ощетинилась я.
- Я давно говорил тебе, Мер не пригоден для тавромахии, - напомнил мне мастер Пал.
- Пригоден.
- Но с ним никто, окромя тебя, не может совладать. Он же бешеный!
- Но я-то могу.
- Да и тебя он чуть было не угробил!
Я кинулась запальчиво защищать Мера.
- Это я оступилась. Голова закружилась, вот и всё.
- Дождёшься, что он тебя убьёт, - махнул на меня рукой мастер Пал.
Вот и весь их сказ. Не принимали мои слова мастера всерьёз. Злость брала меня за это. Дождутся, что нас продадут со всеми потрохами будто какой цирк домашний, вот только тогда они хватятся, да поздно будет.
Что уж говорить про остальных! Остальным все мои попытки растолковать, какая сволочь синьор наш, что об стенку горох. Помнили люди, как я в прошлый раз, когда Севку казнили, призывала их восстать против светлейшего. Да тогда всё обошлось, говорили они, чего же теперь воду мутить. И до чего же велико было моё изумление, когда я поняла, что они не только не поддерживают меня, но даже будто настроены против. Нет, они не боялись синьора, как было ранее, когда страх вынудил их идти к его дому. Теперь народ преисполнился к нему глубоким уважением, слепой верой в каждое его решение, лишённой даже мысли, а к благу ли оно приведёт. Вот тут-то я поневоле вспомнила пророческие слова Занлара, что он мне сказал когда-то, что народ лишён воли и будет думать так, как ему внушено. А я не верила ему. Что иревейский народ, как безмозглое овечье стадо, которое бежит в указанную пастушьей собакой сторону, даже если дорога ведёт в пропасть, - в этим я смириться не могла. А получается, прав был Занлар и чуждых себе иревейцев с самого начала знал гораздо лучше, нежели я, в Иревее выросшая и из народа вышедшая.
Взять хотя бы Огюста. Окончательно впечатлившись владыкой, он был не в силах сдержать восторга и с удовольствием поведал мне правдивую историю о прошедшей тавромахии, виденную его собственными глазами, где Огюст представал бесстрашным акробатом и дерзким укротителем быков, за что удостоился высокочтимого признания и умиления самого светлейшего синьора и получил от него золотую звезду за храбрость. После этого его пригласили отобедать со владыкой, дабы поведать о своих несравненных подвигах. Но пришлось отказаться с сожалением, поскольку у него уже были другие планы…
- Во, заливает! – не без доли уважения к знатному таланту Огюста протянула, услышав это, Шера. – Да кто ж тебе поверил, малец?
- Около меня собралась большая толпа. Меня почли героем, - с гордостью заявил этот сказкотворец.
Или вот Шера. У ней в голове только одно: что, раз светлейший владыка изволил выдавать меня за свою законную супругу, так дело за малым осталось, и теперь уж немного совсем надо, чтобы он окончательно увяз в моих хитроумно расставленных сетях. Переубеждать её оказалось бесполезным.
- Да ты что ж, нос воротить в последний момент вздумала! Упустишь же! – отчитала меня Шера. – Этак до старости безбрачной девкой останешься с таким сварливым характером!
Потом вспоминала, что меня её пророчества не больно-то пугают, и лишь рукой махала. Разочаровала я её донельзя.