***
Только подошла к заднему ходу с арены, откуда выводили быков, как на меня набросились мастера Пал, Фес и Самсон.
- Ла-Рошель, где тебя черти носят, твой выход должен был быть десять минут назад! – старик Пал схватил меня высушенной костлявой рукой за запястье и потащил по извилистым переходам к выходу на раскалённый песок. – Мы уже и перерыв устроили и уж не знали, что и делать. Что светлейший, придёт ли?
Конечно, только отсутствие ответа на последний вопрос до сих пор удерживало мастеров от того, чтобы плюнуть на моё выступление и объявить завершение программы. Я хорошо их знала. И не обольщалась, будто меня ценят настолько высоко, чтобы спустить с рук такое опоздание.
Я покачала головой, удивляясь тому спокойствию, даже равнодушию, с которым ответила:
- Нет. Не придёт.
- О! А ну быстро переодевайся и выходи. Да, давай, чтоб одной ногой здесь, а другой уже обратно ворощалась! Мы доле ждать тебя не будем.
- Я не буду переодеваться.
Останусь, в чём есть, в своём рабочем. В другой раз мастер Пал непременно упрекнул бы меня в неряшливости. Но нынче его заботило, чтобы я вообще вышла.
- Хорошо. Нашла время, когда удрать! И хоть мы все и знаем, куда, но торопить не решились – а как светлейший осерчал бы. Ты же ему, поди, даже не сказалась, что тебе выходить с минуты на минуту, он бы тебя вовек не задержал…
- Он освобождает нас.
- То есть, как так? – не понял мастер Пал.
- Вот так. Освобождает Иревею от синьорского подчинения. Даёт нам право самим решать, кто и как на нашей земле хозяйничать будет.
Мастер Пал был так ошарашен, что выпустил мою руку и остановился, как вкопанный. Я налетела на него сзади.
- Да как же так? Неужели сам сказал такое?
- Своими руками держала его веление. Своими глазами видела, - с неохотой ответила я, вперив взор перед собою в землю.
Мы подошли к краю арены. Отсюда, снизу, я слышала, как шумят и галдят заскучавшие на трибунах люди. Никто не расходился. Все ждали меня.
- Вот так новость…
- Да соберись он вам всем задницы лизать – сейчас до этого нет дела! – прогрохотал низким басом Самсон. – Чего тянете? И так просрали уйму времени! Иди, Палинушка, объявляй выход девчонки!
Отрезвлённый столь дельными словами, мастер Пал нерешительно просеменил к рупору, в который выкрикивал все объявления. Неловко запинаясь, он сообщил народу о последнем, моём выступлении.
- Подожди, мастер Пал! – вдруг крикнула я ему. – Хочу сказать народу слово.
- Конечно, Ла-Рошель, это правильно! – закивал старик Пал. – Скажи им сама, скажи! Вот так святой владыка чего удумал!
- Светлейший, - с раздражением поправила я оговорившегося старика и забрала у него рупор.
Мой старый учитель Санний, который стоял рядом, хохотнул.
- Да вот нет, получается, как раз святой!
Я спорить с глупым старичьём не стала. Ступила на горячий песок арены и приложила рупор плотно к губам. Как это мастер Пал в эту штуку так говорит, что всем слышно?
Народ притих, узрев меня в столь странной позе. Да говорить я дюже не умею, не знаю, как выйдет у меня.
- Иревейцы! Хочу донести до вас волю владыки. Он дарует нам свободу от синьорства. Хочет, чтобы мы жили по нашему уму, и чтоб больше не было никогда никаких других синьоров. Он уехал сегодня поутру, чтобы…
Наверняка, он бы не хотел, чтобы все узнали...
- …чтобы исполнить свою волю. По его велению, не пройдёт и трёх месяцев, будет Иревея свободной!
В нарастающем ропоте неверия толпы мой взгляд обратился на трибуну, на которую - теперь я знала точно - он уже никогда не поднимется, на её пустующий, темнеющий как глазницы слепца, провал. А кажется, вот только что он стоял там и смотрел оттуда на меня, как я не в силах была произнести:
- И всё, ради чего вышла сегодня на эту арену, я, мастер иревейской тавромахии и первая эспада Иревеи Ла-Рошель, я посвящаю ему, светлейшему синьору Занлару, владыке Иревеи.