А что ждёт мою Иревею? Получит ли она долгожданную свободу? Эти вопросы не давали мне покоя, и я невольно вспоминала дурное пророчество Занлара. Неужто и в этом он окажется прав? Едва обещанная свобода обрушилась на неподготовленные головы иревейцев, как и дураку стало ясно, мы и впрямь не разумеем, что с этой свободой делать. В умах людей всё как-то само собой враз должно было измениться, и жизнь стать сытнее и веселее. Раньше и я так думала. Но слова Занлара глубоко засели во мне и не давали покоя. Само собой, я ни словом не обмолвилась о его советах, их бы никто не понял. Я и сама их не принимала. Да и как народу втолковать, что, едва заполучив свободу, он должен самолично передать её очередным, пусть и новым, господам? Такой порядок глубоко претил моим землякам.
Пока бабьё ставило свечки за упокой души светлейшего владыки, иревейские мужики сходились обдумывать, что же делать с предоставленной свободой. Бестолкового много тогда было. Сходники без проку балагурили, всё больше не по делу; кряхтели от натуги, вспоминая, как же раньше-то жилось, в незапамятные времена, когда все ещё более-менее равны были. Припомнили, что, вроде, избирали каких-то старейшин от сёл и деревень, устраивались какие-то сходки, но как там чего на них происходило, уже никто смекнуть не мог. Так и расходились всякий раз, ничего не порешив. Наконец, самое умное, что сообразили, это сойти ко мне – испросить, не говорил ли чего дельного сам светлейший. Раз он так всё здраво обставил с этим повелением, так, глядишь, и обмолвился, чего делать теперь стоит.
- Семейщину в Иревее, сказал, вернуть, - буркнула было я, да меня сразу осекли: не мог светлейший такого сказать, это же, считай, выходит, он бы вовек нас не освободил, да и вообще, это безобразие тогда получается… Я и спорить не стала.
Нехорошо мне было на душе. Видела, не справляемся. А тут к прочему просочились в Иревею недруги, расползлись по всем закоулкам нашей земли. Всем-то невдомёк было, но я знала, то приспешники ненавистных Теора, да прихвостни других семей промышляют. Ко мне один такой заявился, всё выспрашивал, какие распоряжения Занлар отдавал в последние свои дни. Да только я сказала, что знать ничего не знаю, и, по просьбе Морти, несколько раз упомянула, что и вообще со светлейшим владыкой у меня ничего, а просто так, и заметила, между прочим, что таких, окромя меня, у него тут тоже развелось порядком – тоже по совету оборотня.
Тогда пришельцы силой вознамерились заставить нас покориться отринутому синьорству. Но народ наш, вовсю почуявший опьяняющую свободу, лихо завернул наглецов, хорошо отмутузив основательности ради. Взыграл народный дух, вознеслись бравады иревейской силе и смелости, и имя Занлара, торжественно поименованного Иревейским, как знамя было призвано обозначить начало грядущей борьбы за иревейскую независимость. Да только, подозреваю, до добра это дело нас не доведёт. Пахло нехорошим в воздухе. Тяжёлые времена ждали мою землю, и всё чаще вспоминала я страшные слова Занлара…
Хорошо, что тревожные мысли о будущем Иревеи полностью занимали меня и не давали ходу другим мыслям, о его смерти. Как-то у меня получалось отвлечься от них. Что народ обо мне поговаривал, это я знала. Простили за самоуправство, которое со владыкой позволяла. Не осуждали за связь с ним. Даже наоборот, как будто жалели, но я вмиг зверела от любых попыток сострадания. С тем и оставили меня в покое.
Вот только однажды мой Федька-скотник ко мне ни с того ни с сего притащился. Зазвал к бычьим денникам: что-то ему там потолковать о Сильве, моём новом быке, хотелось. Я тогда не выступала и тренировалась влёгкую – пузо берегла, – вот он и взялся сам Сильву гонять, чтоб, когда я снова вернусь в строй, он у меня натасканный был.
Нечистое за душой у Федьки я сразу почуяла. Бесхитростный он совсем, легко ему только о быках говорить. А тут всё мялся-мялся, да и, намучившись, выдал-таки:
- Да я ж вот тут чего хочу сказать-то тебе на самом деле… Непросто нам теперь, да? Это да… - далее последовало ещё столько же маловразумительных замысловатых фраз. – Вот Шера твоя говорит, тебе нелегко, мне нелегко, всем нелегко. А как нам с тобою вместе, так бы и полегше. У тебя б опора была, у меня б была. Я б взял тебя такую, да не за глаза говорю. Меня Шера твоя всё уговаривала, да я никак не решался…