- Да ну, прям так живопись на потолке, как же они её туды намалевали? – выпучилась на меня Шера.
- Да чёрт с нею, с живописью, я тебе сейчас другое расскажу, ты ахнешь…
Тут я приметила ещё одну комнату. Вот она! Там по центру царила кровать необъятных размеров, целое поле. По углам высились четыре резных столба как на кладбищенском погосте. Неужели это чудовище определено единственно для сна? По мне, вся жизнь могла пройти на таком огромном пространстве. Я упала на неё со всего маху, да так и провалилась в перинах, как в зыбучей трясине. Только мелькнули где-то сверху привычные картины иревейской жизни, изображенные на потолке: крестьянин вёл свой плуг, запряжённый парой быков, женщины связывали снопы сена, девушки с косами в поле… Зачем они здесь намалёваны?
Нет, право, спать, имея картины пред глазами, никак невозможно. Я слезла на пол, цепляясь запаршивевшими голыми стопами за мягкий ворс прикроватного ковра. Да деваться больше некуда было, так и пришлось на ночлег устроиться на этот самый ковёр, да ещё и укрыться им от прохлады…
- Хо-хо, увеселила ты меня, Роша! – посмеялась Шера. И покачала головою. – Чудно! Чудно всё, что сказываешь.
Тут она задумалась, замолчала. Придвинулась ещё ближе, задышала мне в лицо, почти залезла носом в ухо, словно боялась, что слова, соскочив с языка, могут улететь к кому постороннему.
- А скажи, это самое… - помялась она, - а этот синьор наш, он скольких лет будет?
Я пожала плечами.
- Да кто ж разберёт. Молод ещё.
- А красив?
- Пожалуй, что да…
- А, это и не столь важно! Раз он молод… - и Шера очень хитро на меня посмотрела, оживилась и зашептала. – Ой, Роша, кажись, смекнула я, зачем он тебя гостить позвал!
- И зачем же? – придвинулась я, в свою очередь. Чего там такого Шера скумекала, чего я не уразумела, глядишь, дело скажет.
- Да очевидно же, зачем! Девка видная, приглянулась ты ему, он тебя и расположил к себе поближе, присмотреться. Ох, Роша, гляди, шашни с тобою крутить будет!
Забираю назад слова о Шериной сообразительности. Ничего более нелепого она сказать точно не могла!
Я вылупилась на неё.
- Да иди ты! Чё за бред городишь, а?
Однако, Шера, видать, уже успела укрепиться в своём предположении.
- Да где ж бред? Если бы ты пораскинула мозгами, ты бы поняла, это самое верное. Он же мужик. А им всем, мужикам, наш он крестьянский или ихний богач, одного только и надо. Это я тебе по опыту своему говорю, ты уж верь.
Э, нет, это Шера блажь говорит, уж я-то знаю!
- Нисколько не сомневаюсь в твоей житейской мудрости, Шера, но вот тут ты ошибаешься. Есть у меня мысль, чего он ко мне прицепился. Понимаешь, с пылу с жару говорю ему, что ж он за синьор такой, что народу своего не знает. Что ж тут дивиться, коли он такую дребедень вводит?
- Эко, прямо так и сказала! – уважительно крякнула Шера.
- Да, прям так и сказала. Это я к чему, вот он и говорит, оставайся, растолкуешь мне про свой народ, к пользе будет. Вот в чём цель я свою вижу: к народу его приучить. Понимаешь?
- Это он тебе так сказал? А ты верь больше, что он там тебе заливает, - отрезала Шера. – Вот будет он советы твои слушать, не смеши меня, девочка!
И она снисходительно похлопала меня по плечу, умиляясь моей наивности.
- Так что дело тебе говорю. Да ты не дури! А то знаю тебя, на дыбы взвишься, коли в голову взбредёт, что используют тебя. Сейчас я тебе растолкую. Смотри на это как на удачу большую, да времени зря не теряй. Шанс-то редкий – окрутить такого. Рыба крупная попалась…
- Поучи меня тут! Не верю я твоим бредням, - зашипела я, выведенная из себя её, якобы, советами. – Совсем ум за разум зашёл у тебя. Какие б желания у него не были, я не пойду у него на поводу. Тон ему мой не нравится! А я, как хочу, так и буду с ним разговаривать.
- Да ты чаво, дерзить ему удумала? – в ужасе обомлела Шера. Она придвинулась ко мне совсем вплотную, так, что наши головы почти что соприкасались. – Ретивая ты больно, Роша, бога побойся так с ним разговаривать. Да ведь он…