При виде меня Морти обрадованно хлопнул в ладоши.
- Наша дорогая эспада! Нам не хватало твоего общества. Присядь к нам, - и он вскочил, уступая мне место.
- А я без вашего не страдала, ты уж не серчай, владыка.
Занлар великодушно кивнул, не спуская с меня прищуренных глаз. В руке он держал трубку на длинном мундштуке. От неё исходил сладковатый вонючий запах.
- Понравились ли тебе комнаты, Ла-Рошель? – спросил он. – Почему ты не спишь на кровати? Тебе неудобно?
Неприятный озноб пробежал по моей спине.
- Откуда ты знаешь? Прихвостни твои, - я кивнула на золотоглавого Моа, - следят за мной?
- Нет, не следят, - Занлар перевёл взгляд на своего слугу. Мне показалось, что между ними происходило некое бессловесное общение. – Но я должен знать, комфортно ли тебе в моём доме.
- Раз ты сам, светлейший, об этом речь повёл... то, думаю, мне хватило времени, чтобы оценить твоё радушие…
На языке вертелись слова «и с меня его довольно», но в последний момент я их проглотила. Что за выражение лица у нашего владыки? Как будто он в точности знает, что я хочу сказать, и готов сам договорить за меня фразу. Ждёт, что я пойду на попятную, сдамся? Не доставлю ему такого удовольствия, решила я.
- … и прекрасно освоиться в твоём доме. Только вот баба я из простых…
- Знаю, знаю… ты первый раз в подобных хоромах, так что я серчать не буду, коли что не так сделаешь, - с точностью до слова закончил он.
Я обратилась к Моа:
- У твоей сестры отменная память. Я в точности так ей и сказывала, как она передала тебе, синьор.
- Зуларет? – переспросил светлейший. – Не припоминаю, чтобы она мне такое говорила.
Он меня разыгрывает. Я уставилась на него. Хотелось спросить, откуда, чёрт возьми, наш владыка знает вещи, о которых ему не говорили и которые он сам не видел?
Недоумение, видать, отразилось на моём лице, потому что светлейший сказал:
- Я понимаю твоё удивление. Ты впервые оказалась в моём доме, тебе всё непривычно. Но это только пока, - он в очередной раз глубоко затянулся тошнотворным дымом трубки. – Ты голодна?
- Нисколько.
- Хорошо. А знаешь, у меня есть сад, на него выходит противоположная сторона дома. Вечером там приятно прогуляться. Тебе стоит его увидеть.
Он встал, его рука змеёю скользнула под мою.
- Не горю желанием, - я отдёрнула руку.
- Ты не пожалеешь, - уговаривал он словами, а его тон был властен и не терпел отказа. – Ты мне больше не нужен, Моа.
Тот поклонился так низко и с таким почтением, что косы упали ему на лицо.
- В любую минуту, всегда я – к твоим услугам!
Занлар посмеялся и позвал меня за собой.
- Вижу, есть, по крайней мере, ещё один человек, кому ты позволяешь говорить с собой в таком тоне, - заметила я.
- Только ему. Свои рамки здесь знают все.
Что это, намёк, что и мне положено знать границы дозволенного? Я покосилась на синьора Иревеи. Как можно быть настолько уверенным в собственной власти при таком маленьком росте? Да, я высока, но он же едва достигает моего плеча. Его одежда, как и одеяние его слуг, была непрактичной и странной: широкий тёмно-синий кафтан в пол, который шлейфом тянулся за каждым его шагом и был щедро расшит паутинкой тонких переливающихся серебром на свету линий; до нелепости расклешённые рукава, чьи углы свисали аж до колен. Богатая вышивка сверкающих камней спускалась с широкого ворота по отворотам кафтана и обшлагам рукавов до самого подола. В Иревее ни одна женщина, не говоря уже о мужчине, не выряживалась подобным образом.
Галерея обегала по периметру дома. Мы завернули за угол, и в открытые арочные окна бросилась густая тёмная зелень деревьев, а носом я почуяла непривычный запах. Лёгкий холодок пробежал по коже, что-то изменилось в самом воздухе.
- Куда ты ведёшь меня?
Он обернулся, и было в его облике что-то такое, что я впервые всерьёз задумалась: уж не попала ли взаправду к настоящему колдуну?
- Идём. И я покажу тебе, - сказал он, и из галереи мы вышли на открытую широкую террасу.