- Как давно ты стала эспадой? – спросил синьор, задумавшись над моим сказом.
- Уж с десяток как раз минуло.
- Срок немалый для мимолётного увлечения. И как же это терпит твой муж и твои дети?
- Нету у меня ни мужа, ни детей. Не интересует меня это, владыка.
Хотя замуж меня пару раз звали. Но я предпочла всю себя и всё своё время посвящать только тавромахии.
Мы прошли молча. Потом я сказала:
- А вот чем ты, светлейший синьор, дни свои занимаешь, в толк я не возьму. Вижу только, как ты разгуливаешь по своим хоромам, да языком с этим угодником, Моа, треплешь. Неужто на этом всё твоё правленье?
- Ты смеешь критиковать меня?
- А отчего ж и нет? Мне к интересу, чем ты тут занимаешься.
Некоторые подозрения у меня были. И мысль, что поблизости от нас живёт колдун, совсем не воодушевляла.
В туго сплетённым ветвях послышался треск, и чья-то чёрная тень пронеслась над моей головой. Снова ворон, мерзкая птица! Владыка привычным движением отставил руку, и ворон без боязни на неё уселся. Вблизи он оказался очень крупным, с огромным и тяжёлым клювом. Он издал низкий, режущий слух крик. Свободной рукой светлейший легонько пригладил ему перья на голове, что-то зашептал, подул в раскрытый клюв. Я припомнила, как он стоял так же, с птицей на руке, один рано поутру, и того ворона, что слетел с крыльца его дома при моём приближении. Птица чародеев и нечистой силы.
- Ворон – символ дома моей матери, - сказал владыка. – У них у всех были чёрные волосы.
Не составляло труда догадаться, что и он сам уродился в это семейство.
- У нас этих птиц не жалуют, - обронила я.
- Почему? Мои вороны не разоряют ваши поля.
- Да так. Дурная это птица. Глаз у неё дурной.
Под стать нашему владыке. Я старалась не смотреть лишний раз и ему в глаза.
- Правда ли это, что в Иревее половина жителей не умеют читать и писать? – вдруг спросил он.
Я подивилась вопросу.
- Думается, так и есть. А какое тебе до этого дело? Какое отношение это к твоему воронью имеет?
- Прямое, Ла-Рошель, - вот и всё его объяснение было.
Перед самым моим носом ворон сорвался с руки, задел меня кончиком крыла и улетел в чащобу с гортанными воплями.
Мы оставили тёмную аллею за спиной. Впрочем, под открытым небом было уже ненамного светлее. Перед нами на пригорках расстелились поляны, сплошь поросшие зарослями вьюнов. В темноте их большие белые цветы словно бы сияли и наполняли воздух стойким пряным ароматом. Свет угас, но все запахи, наоборот, только усилились. Пахло водой и чем-то мокрым и тёплым.
По петляющей во вьюнах тропке мы вышли к берегам мелкого ручья. Впереди он ширился до небольшого озерца, к глади которого клонила ветви ива-исполин. Покойно здесь, умиротворённо.
- Нравится тебе мой сад? – спросил светлейший, глядя на меня снизу вверх.
Врать я не стала и сказала, что нравится, хотя больно мне всё тут непривычно.
Он согласился.
- Самое лучшее, что мне удалось создать – этот сад. И думаю, человеку не должно претендовать на что-то более великое.
Моё внимание привлекло белое скопление, что повисло в воздухе рядом с ивой, как будто это проплывающие мимо облако зацепились за невидимую глазу преграду. Да так и застряло, запутавшись в ней. Я подошла ближе, вглядываясь в непонятное явление, оступилась и чуть не угодила ногой в воду. От травы поднимался мокрый пар. Присмотревшись, я поняла, что это и вправду облачная дымка, которая окутала ветви корявого, чёрного, я бы даже сказала, обугленного, лысого дерева.
- Это туман. Дерево рождает его, - услышала я позади себя голос владыки.
Заворожённая, я запустила руку в дымку и ничего не почувствовала, кроме холода и влаги. И правда, туман. Он клубился вокруг моей ладони и поднимался вверх. Экая невидаль! Колдовство! Сад колдуна! Так, значит, теперь всё может оказаться правдой: и слухи про оборотня – как он понимание с птицами находит, я сама видала, и про глаз его дурной, и чёрт знает, про что ещё.
Но я ничего не сказала. Кем бы он ни был, я не убоюсь.
- Ты знаешь, я большой любитель редкостей, - сказал он, когда я вернулась обратно на дорожку. – Там, откуда я родом, я даже прослыл чудаком. Люблю собирать редкие и интересные вещицы. Ты ничего не слышала о таких деревьях? Неудивительно. Про них мало кто знает. Но если бы не они, весь сад высох.