- Что-о? – взвилась я. – А уговор? Мне сам синьор сказывал…
- Да какой там уговор! – махнул рукой Пал. – Ты ж думаешь, чаво, они им тоже говорят, отменил же владыка пошлину, эспада наша лично к нему просить ходила. А они знать ничего не знают, тычут им в нос этой своей бумагой, и всё. Так теперь вернулись арендаторы, ропщут, чтоб мы им потерянные десять процентов возместили, чтоб в накладе не оставаться.
Сказать, что я от такого известия пришла в ярость, это ничего не сказать. Я пришла в бешенство. Никакой ошибки и быть не могло, соврал мне светлейший! Обманул как дуру последнюю!
Не помня себя от гнева, я, оголтелая, выскочила на улицу, оглядела невидящим взглядом толкущихся во дворе людей. Сейчас же найти подлеца и вытрясти душу за обман и лицемерие! Никого не убоюсь, никто не остановит, видит Бог!
- Ла-Рошель! Ла-Рошель! – истошно звали меня сзади. Я зашла обратно.
- Ла-Рошель! Успокойся, ради Бога! – засуетился мастер Пал.
- Мы потому и не хотели пока говорить тебе, – сказал мастер Фес.
- Тебе выступать, Ла-Рошель. Потом разберёмся.
- Потом? Ну уж нет! – рявкнула я, хватив ладонью по столу. – Я сейчас же иду к нему и заставлю это растолковать. Чёртово отродье! Обвёл меня вокруг пальца!
- Но твоё выступление! Тебе надо готовиться!
- Уже готова! – бушевала я. Большими шагами снова была у двери. – Ставьте меня как обычно в конец. Я приду.
С места поднялся мастер Фес. Его рука окончательно увязла в лохматой бороде.
- Что бы ни случилось, ты должна быть к своему выходу, - внушительно сказал он. Его блёклые серые глаза были очень серьёзными.
Я быстро кивнула и ушла.
Тот путь к синьорскому дворцу я не помню. Я неслась как угорелая, вперив взор в землю. Хотя бы быстрой ходьбой заглушить клокотавшую во мне ярость. Так опростоволоситься! Он же мне в глаза говорил, обещал… и тут я поняла, что, несмотря на мою настойчивость, он мне так ничего и не обещал! Ради чего выполняла наш уговор? С чего взяла, что его интересует Иревея и её люди? Да плевать он на нас всех хотел! Чувствовала, это честь моя задета. Народ положился на меня, а получилось, что я его обманула, поверив пустым словам этой подлой гиены. Греховодник чёртов! Была уверена, что убью его, в таком состоянии я шла.
В столь воинственном настрое я оказалась пред ненавистным крыльцом с восседающими по обеим его сторонам воронами. После нескольких остервенелых попыток открыть неподдающиеся створки двери я поняла, что она заперта. Он думает, это меня остановит! Будто от моего гнева можно спастись за резным куском дерева! Но вот дверь-таки поддалась. В узкую щель просочился франт-Морти и плотно закрыл её за собой, для верности прислонившись к ней спиной. Жалкие потуги! И здесь он тычет мне в нос этим щёголем!
- Где эта подлая змея, ваш хозяин, а? Мне потолковать с ним хорошенько надо. А ну уйди!
Попробовала сдвинуть его с места, но страж не шелохнулся.
- Светлейший вас не примет, - сказал он, и янтарные глаза его недобро сузились.
А! Передо мной стояла сестрица Зуларет!
- Так и не примет? Значит, как народ обкрадывать – тут он горазд, а как объяснения давать – так голову в песок прячет, а?
Я грозно надвинулась на неё. Золотая фигура не пошевелилась. Я углядела мимолётное скользящее движение её руки в складки одеяния и последовавший за ним острый металлический блеск. На лице – застывшая маска враждебности.
- Угрожать мне, девка, удумала! Драться, никак, собралась?
- Чтобы отогнать бешеную собаку – да, - тихо произнесла она, ни на миг не спуская с меня быстрых глаз.
Лоб у них с братом был высокий, открытый под самые туго зачёсанные золотые волосы. Красивые люди, да больно идеальные. Статуи, подумалось вдруг мне ни с того, ни с сего.
- А ты я вижу, его верная псина, цербер, так что ли? – насмешливо спросила я.
Стояла намертво, дверь собою замуровала. Чувствую, поджимает мне время. Выход мой близится. Как живого, вспомнила старика Феса, значительно ставшего из-за стола, с рукой, заложенной за бороду.