| He put down the cup and went into the living room. |
Отставив чашку, он отправился в гостиную. |
| To hell with it, he thought, I'll get drunk again. |
Все к дьяволу, - подумал он, - лучше напьюсь. |
| But the liquor tasted like turpentine, and with a rasping snarl he flung the glass against the wall and stood watching the liquor run down onto the rug. |
Но ликер показался ему скипидаром. Со звериным рыком он швырнул в стену бокал и замер, глядя, как ликер стекает по стене на ковер. |
| Hell, I'm runnin' out of glasses. The thought irritated him while breath struggled in through his nostrils and out again in faltering bursts. |
Дьявол, так я останусь без бокалов, - подумал он, что-то внутри у него сорвалось, и его стали душить рыдания. |
| He sank down on the couch and sat there, shaking his head slowly. |
Он осел в кресло и сидел, медленно мотая головой из стороны в сторону. |
| It was no use; they'd beaten him, the black bastards had beaten him. |
Все пропало. Они победили его; эти чертовы ублюдки победили. |
| That restless feeling again; the feeling as if he were expanding and the house were contracting and any second now he'd go bursting through its frame in an explosion of wood, plaster, and brick. |
И снова это неотступное чувство: ему казалось, что он раздувается, заполняя весь дом, а дом сжимается, и вот ему уже нет места, его выпирает в окна, в двери, летят стекла, рушатся стены, трещит дерево и сыплется штукатурка... |
| He got up and moved quickly to the door, his hands shaking. |
Руки его начали трястись - он вскочил и бросился на улицу. |
| On the lawn, he stood sucking in a great lungful of the wet morning air, his face turned away from the house he hated. |
На лужайке перед крыльцом, отвернувшись от своего дома, который стал ему ненавистен, он отдышался, наполняя легкие мягкой утренней свежестью. |
| But he hated the other houses around there too, and he hated the pavement and the sidewalks and the lawns and everything that was on Cimarron Street. |
Впрочем, он ненавидел и соседние дома. И следующие за ними. Он ненавидел заборы, тротуары и мостовую, - и вообще все, все на Симаррон-стрит. |
| It kept building up. And suddenly he knew he had to get out of there. Cloudy day or not, he had to get out of there. |
Ощущение ненависти крепло, и он внезапно понял, что сегодня надо выбраться отсюда -облачно ли, или нет, но ему надо выбраться. |
| He locked the front door, unlocked the garage, and dragged up the thick door on its overhead hinges. |
Он запер входную дверь, отпер гараж. |
| He didn't bother putting down the door. I'll be back soon, he thought. |
Гараж можно не запирать, я скоро вернусь, -подумал он. |
| I'll just go away for a while. |
- Просто прокачусь и вернусь. |
| He backed the station wagon quickly down the driveway, jerked it around, and pressed down hard on the accelerator, heading for Compton Boulevard. |
Он быстро вырулил на проезжую часть, развернулся в сторону Комптон-бульвара и до упора выжал акселератор. |
| He didn't know where he was going. |
Он еще не знал, куда едет. |
| He went around the corner doing forty and jumped that to sixty- five before he'd gone another block. |
Завернув за угол на сорока, он к концу квартала добрался до шестидесяти пяти. |
| The car leaped forward under his foot and he kept the accelerator on the floor, forced down by a rigid leg. |
"Виллис" несся вперед как пришпоренный. Жестко вдавив акселератор в пол, нога Нэвилля так и застыла там. |
| His hands were like carved ice on the wheel and his face was the face of a statue. |
Руки его лежали на баранке словно высеченные изо льда, лицо было лицом статуи. |
| At eighty- nine miles an hour, he shot down the lifeless, empty boulevard, one roaring sound in the great stillness. |
На восьмидесяти девяти милях в час он проскочил весь бульвар; рев его "виллиса" был единственным звуком, нарушавшим великое безмолвие умершего города. |
| Things rank and gross in nature possess it merely, he thought as he walked slowly across the cemetery lawn. |
Природа в буйстве своем приемлет все, и все ей просто и все естественно, - так думал он, медленно поднимаясь на заросший кладбищенский пригорок. |
| The grass was so high that the weight of it had bent it over and it crunched under his heavy shoes as he walked. |
Трава была так высока, что сгибалась от собственного веса, стернь хрустела у него под ногами. |
| There was no sound but that of his shoes and the now senseless singing of birds. |
Звук его шагов соперничал лишь с пением птиц, казавшимся теперь совершенно бессмысленным. |
| Once I thought they sang because everything was right with the world, Robert Neville thought, I know now I was wrong. |
Когда-то я считал, что птицы поют тогда, когда в этом мире все в порядке, - думал Нэвилль. -Теперь я знаю, что ошибался. |
| They sing because they're feeble- minded. |
Они поют оттого, что они просто слабоумные. |
| He had raced six miles, the gas pedal pressed to the floor, before he'd realized where he was going. |
Шесть миль, не снимая ногу с педали, он не мог понять, куда едет. |
| It was strange the way his mind and body had kept it secret from his consciousness. |
Как странно, что тело и мозг его хранили это в секрете от его разума.
|