Выбрось из головы, — приказал он себе, — инфицированная она или нет, — выбрось из головы.
Он протянул ей виски. Она отрицательно покачала головой.
- Выпей, — сказал он, — тебе станет легче.
Она сердито взглянула на него.
-…И ты снова сможешь сунуть мне в лицо чеснок?!
Он покачал головой.
- Выпей это, — сказал он.
После короткой паузы она взяла рюмку и пригубила виски, закашлялась. Она отставила виски на подлокотник и, чуть вздрогнув, глубоко вздохнула.
- Зачем ты меня не отпустишь? — горько спросила она.
Он вглядывался в ее лицо и долго не мог ничего ответить. Затем сказал:
- Даже если ты и больна, я не могу тебя отпустить. Ты не представляешь, что они с тобой сделают.
Она закрыла глаза.
- Какая разница, — сказала она.
17
- Вот чего я не могу понять, — говорил он ей за ужином. — Прошло уже почти три года, а они все еще живы. Не все, конечно. Некоторые. Запасы продовольствия кончились. И, насколько я знаю, днем они по-прежнему впадают в кому, — он покачал головой, — но они не вымирают. Вот уже три года — они не вымерли. Что-то их поддерживает, но что?
Она была в его банном халате. Около пяти часов пополудни она смягчилась, приняла душ и словно переменилась. Ее худенькая фигурка терялась в объемистых складках тяжелой махровой ткани. Она взяла его гребень, зачесала волосы назад и стянула их бечевкой, так что получился лошадиный хвост.
Руфь задумчиво поворачивала на блюдечке чашку с кофе.
- Мы иногда подглядывали за ними, — сказала она. — Правда, мы боялись подойти близко. Мы думали, что к ним опасно прикасаться.
- А вы знали, что после смерти они возвращаются?
Она покачала головой.
- Нет.
- И вас ни разу не заинтересовали эти люди, атаковавшие ваш дом по ночам?
- Нам никогда не приходило в голову, что они… — она медленно покачала головой. — Трудно в это поверить.
- Разумеется, — сказал он.
Они ели молча, и он время от времени поглядывал на нее. Так же трудно было поверить в то, что перед ним — настоящая, живая женщина; трудно было поверить, что после всего, что было за эти годы, у него появился напарник.
Он сомневался, пожалуй, даже не в ней самой: сомнительно было, что в этом потерянном, забытом богом мире могло произойти нечто подобное, воистину замечательное.
- Расскажи мне о них еще что-нибудь, — попросила Руфь.
Он поднялся, снял с плиты кофейник, подлил в чашку сначала ей, потом себе, отставил кофейник и снова сел.
- Как ты себя чувствуешь?
- Лучше, спасибо.
Он удовлетворенно кивнул и потянулся за сахарницей. Размешивая сахар, он почувствовал на себе ее взгляд. О чем она думает? Он глубоко вздохнул, пытаясь понять, почему он так скован. В какой-то момент он решил, что ей можно доверять, но теперь он снова сомневался.
- И все же, ты мне не веришь, — сказала она, словно читая его мысли.
Он быстро взглянул на нее и пожал плечами.
- Да нет… Не в этом дело.
- Конечно, в этом, — спокойно сказала она и вздохнула. — Что ж, хорошо. Если тебе надо проверить мою кровь — проверь.
Он подозрительно посмотрел на нее, недоумевая. Что это? Уловка? Он едва не поперхнулся кофе. Глупо, — подумал он, — быть таким подозрительным.
Он отставил чашку.
- Хорошо», — сказал он. — Это хорошо.
Он глядел на нее, а она — в свою чашку.
- Если ты все-таки заражена, — сказал он, — я сделаю все, что смогу, чтобы вылечить тебя.
Она встретилась с ним взглядом.
- А если не сможешь? — спросила она.
Он замешкался с ответом.
- Там видно будет, — наконец сказал он.
Некоторое время они пили кофе молча. Наконец он спросил:
- Так как, сделаем это сейчас?
- Пожалуй, — сказала она, — лучше утром. А то… Я себя все еще неважно чувствую.
- Ладно, утром, — кивнул он.
Трапеза закончилась в полном молчании. Нэвилль лишь отчасти был удовлетворен тем, что она согласилась позволить ему проверить кровь. Больше всего его путала возможность обнаружить, что она действительно инфицирована. Теперь ему предстояло провести с ней вечер и ночь и, может быть, узнать ее жизнь, увлечься ею, а утром ему придется…
Затем они сидели в гостиной, разглядывали фальшивую фреску, пили понемногу портвейн и слушали Шуберта. Четвертую симфонию.
- Я бы ни за что не поверила, — она, похоже, совсем пришла в себя и выглядела вполне веселой, — никогда бы не подумала, что снова буду слушать музыку. Пить вино.
Она оглядела комнату.
- Да, ты неплохо потрудился, — сказала она.