А летописец сохранил последние слова:
"Я был морским разбойником, и я не жду оваций.
Понатерпелся от меня Карибский мореход.
Зато я спину не сгибал над зеленью плантаций,
Пытаясь вырастить табак и хлопок для господ.
Я мог бы быть рабом на поле, сломленным, голодным,
Пока бы смерть-спасенье не взяла меня с собой.
И если только как пират и мог я быть свободным...
Имея выбор, кто из вас не выбрал бы разбой?"
Джонни и Луиза (о любви)
Пришвартовался Джонни в тихой бухте Эспаньолы,
Надеясь сбыть всё то, что понаграбил на морях,
И там влюбился в дочь Доминиканского креола,
Прекрасную Луизу с бутоньеркой в волосах.
Улыбкой и напором Джонни сердце ей встревожил,
И закрутился бешеный, стремительный роман.
Мужчина рассказал, что он свободный чернокожий,
Но не признался в том, что он пиратский капитан.
Последней ночью он задал особенного жару -
Луиза думала, что к ней спустилось божество.
Прощаясь, Джонни подарил роскошную тиару,
И леди больше никогда не видела его.
Квазимодо (фанфик на Собор парижской богоматери)
В ту ночь над Парижем из ветра протяжного воя
И грома раскатов запел ужасающий хор.
И молнии, тьму пополам полосуя собою,
На доли секунд осветили громадный собор.
Под чёрным холодным навесом небесного свода
У грузных ворот на тяжёлый закрытых замок
Лежал в колыбели из прутьев малыш Квазимодо -
Беспечный, беспомощный, маленький жизни комок.
Младенец продрог под дождём и тихонько заплакал.
Хотел он согреться и высохнуть в тёплой тиши.
Хотел, чтобы гром не гремел, чтобы дождик не капал,
И лишь далеко в глубине его детской души
Он чувствовал, что умывается горько слезами
Совсем не от холода, ветра, дождя и грозы.
А плачет о том, что не нужен он папе и маме,
О том, что никто не утрёт его детской слезы.
Малыш словно чувствовал свой отпечаток увечья,
Что вырастет он безобразным на вид горбуном,
И что настоящее счастье познать человечье
Ему никогда в этой жизни не будет дано.
Он плакал от тех отголосков пронзительной боли,
Что в день роковой будет так беспощадно терзать -
Когда Эсмеральда в куски его сердце расколет,
Никто в целом мире не сможет его поддержать.
Матильда и мангровый куст (о дружбе)
Я - одинокий раскидистый мангровый куст,
Выросший чудом вдали от морского прибоя.
Голые пальмы вокруг, лес недвижим и густ.
Вижу я снизу их листья да небо рябое.
Так бы всю жизнь собирал я горячую пыль да
В случае ливня не влагой питался, а мок.
Только однажды в лесу появилась Матильда
И на поникших ветвях повязала платок.
Часто она прибегает с тех пор в этот лес.
Здесь мы хоть тенью прикрыты, но солнцем согреты.
Я специально ей в душу, конечно, не лез,
Но доверяет она одному мне секреты.
В жизни моей разговоры такие - искра, и
Каждое утро теперь для Матильды-красы
Лучиков солнца в подарок коплю-собираю
Самые яркие отблески в каплях росы.
Ночной пришелец (фанфик)
на роман Юлии Новиковой "Безмолвный рассвет"
Занималась над городом в небе безмолвная ночь,
И мужская рука по стеклу еле слышно стучала.
Колебалась хозяйка: впускать или гнать его прочь,
А мгновенье спустя открывала окно и впускала.
Голубые глаза как огонь прожигали дотла,
Золотистые кудри небрежно спадали на плечи.
И она понимала, что только что день прожила
Ради этой прекрасной, до боли волнующей встречи.
Забывала в объятьях пришельца она обо всём,
Застилались печальные мысли белёсым туманом.
Всё, о чём волновалась она и тревожилась днём,
Отходило внезапно куда-то на задние планы.
Её сердце в груди танцевало безумный балет,
И мечтала хозяйка, чтоб гость навсегда с ней остался.
Но к утру занимался на небе безмолвный рассвет,
И пришелец ночной в свете белых лучей растворялся.
Печорин (фанфик)
Выдавая за строчкой строчку
О высоком фантазий шквал,
Юрий Лермонтов в одиночку
Про Печорина написал.
Сколько зим, сколько лет минуло,
Много вод постекало с гор,
А чужого пера акулы
Разбираются до сих пор
Уважал ли Печорин Бэлу?
Или даже любил чуть-чуть?
Вечно думать и жить хотел он
Или капельку отдохнуть?
И за что он обидел Мэри,
И не только её одну,
Всем подряд приносил потери,
Словно камень, тащил ко дну?
Для чего он контрабандистам