В голову Тома полезли навязчивые ассоциации с распределением на первом курсе. Когда из-за стола Равенкло поднялся Мюррей Бэйтс, Риддл вытащил из сумки пергамент и начал делать наброски. В течение получаса Риддл краем глаза наблюдал, как студенты друг за другом тянутся к преподавательскому столу, получают аттестаты и возвращаются обратно: кто с ликованием на лице, а кто — совершенно убитый (Фрэнсис Малфой был готов разрыдаться, тогда как Лэрик Маллори улыбался до ушей).
Гриффиндорская красотка, Карина Маркс, была следующей, за ней — Эдриан Мёллер, Мелисса Нэверо, Майкл Орион, Бэт Палмер… Том начал прислушиваться, когда до него донеслось «Пирсон, Гриффит». Раньше эта фамилия шла аккурат перед Лили Поу, но теперь девушки не стало, и Том был следующим.
И вот, Гриффит вернулся к столу Хаффлпаффа, в каждом его жесте сквозило неимоверное облегчение. Том засунул свои перья назад в сумку, свёрнутый пергамент — в карман и приготовился подняться, как только его позовут.
Дамблдор кашлянул, опустил глаза к списку учащихся и неожиданно обратился с каким-то вопросом к другим учителям. Прищурившись, Том увидел, как те пожали плечами и шепнули Дамблдору, чтобы тот продолжал.
— Робинс, Молли, — неуверенно произнес заместитель директора.
Никто не заметил заминки. Молли, засияв, встала из-за гриффиндорского стола и отправилась за аттестатом. На лице Тома застыло выражение совершеннейшего недоумения. Почему его пропустили? Нет, наверное, просто опечатка, и следующим будет он. Том снова приготовился подняться.
— Сахабира, Захар, — вызвал Дамблдор.
Теперь все слизеринцы обратили внимание на происходящее, — марокканец встал очень неуверенно, стрельнув в Тома удивленным взглядом. Остальные тоже косились на него, и к тому времени как Захар вернулся назад со своими семнадцатью баллами, все уже подозревали, что происходит что-то неладное.
— Тэннер, Виктория, — похоже, Дамблдор сознательно не смотрел на слизеринский стол. Из-за него поднялась темноволосая студентка Равенкло, краем глаза следившая за переговорами, которые со слизеринцами вели её приятели.
— Может, он провалился или что-то в этом роде? — донесся до Тома полный надежды голос Фрэнсиса.
— Да что происходит? — спросила Фиона Джедас с другого конца стола Равенкло, и ей откликнулся целый хор слизеринцев:
— Том Риддл… Они пропустили Тома Риддла, они взяли и пропустили его…
— Он же староста класса, как с ним могли так обойтись?
Том почувствовал, что заливается краской.
— В жизни не слышала, чтобы происходило нечто подобное.
— А может, он провалился? — снова послышался голос Фрэнсиса.
— Риддл не завалил ни одного экзамена, Малфой, идиот…
— Ваерская, Наташа, — повысил голос Дамблдор, чтобы перекрыть всё усиливающийся гул.
Сделав над собой усилие, русская студентка Равенкло отправилась к столу экзаменаторов, борясь с желанием остановиться и послушать, о чем толкуют остальные студенты.
— Том, ты понимаешь, что происходит? — спросила его Серена Бирч.
Том покачал головой, смущение постепенно уступало место волнению и озабоченности. Ну, почему, почему нечто подобное всегда случается только с ним?
— Может, комиссия ещё не подсчитала его баллы?
— А может, эти идиоты просто забыли про него?
— И вовсе даже не надо быть идиотом, чтобы забыть про Риддла! — донесся до Тома голос Седрика Филипа. — Ничтожество так легко забыть… — Филип осекся: Том щелкнул под столом пальцами, ухитрившись через весь зал ударить в него Заклятьем Helium без использования палочки.
Наташа довольно быстро вернулась на своё место, а к столу экзаменаторов отправился Ричард Забини (он наконец-то изросся, избавившись от придававшей ему совершенно детский вид пухлости) и, получив свой табель, вернулся за стол.
Теперь в курсе происходящего были все четыре факультета.
— А может, они оставили его напоследок потому, что он тянет на самый высший балл? — с затаенным восхищением предположила Люси Чабб.
Но нет — она ошиблась: профессор Дамблдор свернул пергамент и передал его профессору Ксавьеру, который, с видом великомученика, начал выгонять студентов из зала. Поколебавшись, Том всё же остался, следя за перешептываниями косящихся на него учителей. От неловкого беспокойства у парня засосало под ложечкой, он начал возиться с застежками на своей кожаной сумке — словно вовсе и не хотел оставаться…
В другом конце зала Диппет, пожав плечами, что-то негромко сказал Дамблдору. Том попытался прочесть по губам — вышло что-то вроде «Альбус, только ты можешь сделать это — с твоим-то опытом…» Понятно, что это не прибавило Тому уверенности в себе. Профессора Твидди и Камден сослались на занятия и заторопились прочь, — Том лишился поддержки любимых педагогов. Диппет вместе с другими учителями, бросавшими на Тома удивленно-испуганные взгляды, тоже устало покинул зал.
За преподавательским столом остался только Дамблдор, судя по его виду, он был несколько раздосадован поспешным бегством остальных. Не решаясь что-либо предпринять, Том продолжал возиться с застежками на своей сумке. Он почувствовал, что стол слегка подвинулся, когда Дамблдор сел напротив него, но парень демонстративно не поднимал глаз, продолжая заниматься своими делами.
— Возможно, ты удивлен, что тебя так и не вызвали, — наконец нарушил молчание Дамблдор.
Том осознавал, что его собственные движения стали ещё более суетливыми.
— Да, — он старался, чтобы его голос звучал как можно более безразлично.
— Ну-с, частично это связано с твоими высокими баллами — тридцать два балла… в шестнадцать лет… Это просто неслыханно! — из уст Дамблдора это прозвучало почти сердито, и Том порозовел. — Ваш волшебный IQ… да и обычный тоже — где-то порядка 250.
У Тома перехватило дыхание.
— О… — от потрясения он не мог сказать ничего больше и с усилием проглотил комок в горле. — Наверное, тут какая-то ошибка. Не может быть, чтобы я был настолько умен…
— Именно так! — подытожил Дамблдор и вернулся к свитку пергамента, в верхнем углу которого витиеватым почерком было выведено «Том М. Риддл». — Трансфигурация и Арифмантика — оценки предельные. В области Античных Рун ваши знания можно назвать профессиональными, в Зельях и Гербологии они также превосходят необходимые для сдачи С.О.В., История — оценка максимальная из возможных… — Дамблдор дочитал список до конца, и, хотя Том не мог ничего разглядеть без своих очков для чтения, он тем не менее увидел сделанную внизу кроваво-красными чернилами надпись. — А ваши знания в области Темных Искусств… и всего, что с ними связано… они куда выше, чем у авроров. И вообще, — я бы даже сказал, — выше, чем у белых магов.
Внутри у Тома всё оборвалось. На уроках Защиты от Тёмных искусств он старался быть предусмотрительным, старался запоминать и проверять те кусочки информации, которые извлекал из книг и уроков. Но, похоже, он допустил несколько ошибок. Да, судя по взгляду Дамблдора, — так оно и было. Том не проронил ни слова, первой связной фразой, которая оформилась у него в голове, была: «Вот черт…»
Дамблдор, тем временем, вернулся к созерцанию тетради для С.О.В. — кожаный переплет, девственно-белые страницы. Дамблдор пролистнул несколько страниц, добравшись до раздела Тёмных Искусств.
— Как вам известно, факт падения Гриндевальда вовсе не означает, что его негативное влияние на магическое сообщество ослабло. И одним из мощнейших методов Гриндевальда было моральное растление школьников. Итак, некоторое время назад Министерство обратилось за помощью к нескольким волшебникам, сидящим в Азкабане, они рассказали о ритуалах Тёмной Магии. И это было включено в С.О.В., — для того, чтобы убедиться, что никто из студентов не имел с ней дела, — Дамблдор снова опустил взгляд к книге. — И вы, Том, блестяще преодолели этот скрытый тест.
Лицо Тома из пунцового вмиг стало бледным. Ведь он точно помнил, откуда какую информацию получал, верно? Тонкий голосок в его душе шепнул, что Дамблдор мог бы помочь ему сейчас, однако эти слова были тут же заглушены другим голосом, посоветовавшим Тому наложить на Дамблдора проклятье помощнее и немедленно бежать из Хогвартса.