— Понятненько. — Лунин глубокомысленно вздохнул, собираясь с силами, перед тем как перейти к основному вопросу: — А с чего вдруг решили, что Анатолий к этому делу отношение имеет? Его что, кто-то видел?
— Не видел его никто! — громко, надрывно выкрикнула Татьяна Васильевна. — Кто ж его видеть мог, если он дома был все время?
— Тогда в чем причина, тетя Тань? — как можно мягче спросил Лунин, не отводя глаз от бешено пляшущей на теткиной шее сонной артерии. — Какая-то причина все равно должна быть.
— Часы, — прошептала тетка, уставившись в окно ничего не видящими от набежавших слез глазами.
Глава 3,
такая короткая, что мэр Одинска успевает в ней выкурить всего одну сигарету и дать одно обещание
Дорога умирала. Умирала уже давно, несколько лет, отчаянно прося, даже требуя от людей хоть как-то облегчить мучения ее самой и ползущих по ней автомобилей. Нельзя сказать, что для решения этой проблемы совсем ничего не предпринималось, но того, что делали, явно не хватало. Тяжелая фура, валко покачиваясь на растрескавшемся асфальте, местами просевшем, а кое-где, наоборот, вздыбленном усилиями неведомых подземных, вернее будет сказать — подшоссейных обитателей, заморгала поворотными огнями и начала выворачивать влево, намереваясь пересечь встречную полосу. Еще один клиент. Всего половина шестого, а стоянка для грузовиков уже наполовину заполнена. Таким темпом через час на ней не будет ни одного свободного места. Хорошо! Николай достал из пачки сигарету и сунул ее в рот. Точнее, это все было бы хорошо, если не одно печальное обстоятельство. Нашарив, наконец, в одном из карманов клетчатого спортивного покроя пиджака зажигалку, Трошин прикурил и тут же услышал за спиной голос:
— Дай и мне тоже.
— Ты ж вроде бросил? — Николай обернулся на стоящего позади него на крыльце Миткевича.
— Бросил, бросил, — Миткевич скользнул взглядом по въезжающей на парковку фуре, — все равно, когда так перекусишь плотно да еще стопарик накатишь, потом пару тяг сделать охота.
Николай протянул сигареты собеседнику, затем щелкнул зажигалкой. Глядя, как Миткевич, зажмурившись от удовольствия, делает первую глубокую затяжку, Трошин подумал, что не случайно именно Дмитрий Евгеньевич стал мэром их затерянного на просторах Сибири городка, и не просто стал, а вот уже девять лет управляет Одинском, ухитряясь находить общий язык и с губернатором, и с местными силовиками, а заодно и с большинством городских предпринимателей. Не со всеми, конечно, все никогда счастливы быть не могут, но с большинством, это точно. Во всяком случае, с основными. Хотя, конечно, размах предпринимательства в Одинске не шибко велик, городишко ведь небольшой, но все же и в нем есть серьезные люди, интересы которых мэр должен учитывать. Да, именно такой человек городу и нужен. Гибкий, умеющий договариваться, не пытающийся выпячивать свой интерес. А то ведь сколько их таких неумных да неуемных послетало со своих мест по области, пальцев не хватит загибать. Жадность, она ведь не только фраеров губит, но и чиновников. А Дмитрий Евгеньевич, он молодец, он в любую тему вникнет, если решит, что толковая, непременно поддержит. И лишнего не попросит. Едва обозначит, что у него свой интерес тоже имеется, а там уж на усмотрение того, кто к нему с вопросом обратился. В меру, так сказать, душевной щедрости каждого, ну и ума, конечно. Можно ведь и одним «спасибо» отделаться, ну или бутылкой коньяка в подарочной упаковке. От коньяка Евгеньич тоже не откажется, но ведь надо понимать, что жизнь она такая, непредсказуемая. Порой новые темы подбрасывает, когда ты ее об этом совсем не просишь. И в чью дверь ты с этой темой в следующий раз постучишься?
— Значит, конкурс уже объявлен? — уточнил он у Миткевича только для того, чтобы не стоять молча.
— Да. — Миткевич задрал голову к небу и с наслаждением выпустил вверх струю серого дыма. — Ты не представляешь, какая там сейчас возня началась.
— Много желающих? — понимающе усмехнулся Трошин.
— Хватает. — Дмитрий Евгеньевич бросил почти целую сигарету в сторону урны, но промахнулся. — Ты представляешь, о каком куске речь идет? Ориентировочная стоимость проекта — семнадцать миллиардов! Семнадцать! Миллиардов! Звучит-то как! — Миткевич восхищенно причмокнул губами.
— Так это же общая стоимость, — в отличие от мэра, Николай докурил свою сигарету почти до фильтра, затем подошел к урне и аккуратно загасил ее о железную стенку, — там же и затраты миллиардные. А если что-то не предусмотришь? Можно же и в минуса уйти.