Через три дня я смог немного поесть. Куриный бульон подкрепил меня. Я даже смог выйти на балкон. Стояла середина мая. Пахло влагой и свежестью, будто природу только что вынули из стиральной машинки и развесили сушиться. Новые силы вливались в изможденное тело. Солнышко трогало мое лицо теплыми фотонными пальцами. Под балконом весело матерились дети. Жизнь продолжалась.
Я обзвонил пацанов, объяснил ситуацию, и - слава Джа - они зашли тем же вечером. Толик принес полкоробка местного рыжего самосада, а Айбол - изрядный липкий шарик привезенной с югов «химки» - там трава уже подрастала и годилась для переработки. Выздоровление, таким образом, пошло еще быстрее, правда, ночью я словил пару глюков.
По истечении недели такой терапии я более-менее пришел в себя. Конечно, на обложку журнала «Здоровье» меня бы не взяли, но я туда и не рвусь особо. Для этих журналов же педиков всяких фотографируют, в основном. Для меня было главное, что я мог стоять на ногах и самостоятельно передвигаться. Надо было возвращать Айгуль. Влюбился, что ли, не знаю.
Для начала, конечно, нужно было уничтожить следы месячного кутежа в квартире. Поэтому я не подавал виду, что мне стало легче, и слабым голосом пенял Ермеку на срач. Тот, что-то недовольно бурча под нос, все же вымыл везде полы, отмыл ванную и туалет, отдраил девственно пустой холодильник. Что ж, пора было его выгонять.
Я начал издалека, чтобы не травмировать его:
- Ночи-то уже теплые, хоть на улице живи. Не соскучился по воле, Ерема?
Тот молчал в ответ. Щека его начала дергаться, из правого глаза выкатилась огромная слеза.
- И ты тоже, - наконец, уныло протянул он, - сначала жена предала, теперь ты.
- Ну, ты со своей женой-то меня не равняй. Я тебе с твоим замом и по совместительству лучшим другом в подаренной тобой машине не изменял. Ермек, не усложняй ситуацию. Ты же не рассчитывал тут вечно жить.
- Ладно, - обреченно сказал он, - только-только я жизнь вновь почувствовал, но, наверное, не судьба. Думал, брат у меня появился, но я, видать, не достоин. Уйду. Уйду.
Он вдруг завыл «Уйдууу», обхватив ладонями лицо и раскачиваясь, как на молитве.
- Ааааа! За что караешь? За что? - невероятным по отвратительности тембром дребезжал он, рыдая. Потом упал на пол и стал кататься, царапая себе лицо. Дикий тупизм в моей несчастной жизни, таким образом, по-прежнему множился ударными темпами. Что с этим кликушей делать? Вытащить силком и кинуть в кусты? Пожалуй. Я только примерился ухватить его поосновательней за драный пиджак, как он вдруг сказал почти нормальным тоном:
- Две штуки в день.
- Что?
- Плачу две штуки в день, если оставишь пожить. Деньги же тебе нужны.
- Да откуда у тебя две штуки в день?
- Я же попрошайничаю у базара. Вернусь туда. Там так: можно две тысячи в день за место отдавать Куанышу, а остальное себе, а можно все ему отдавать, а он во времянке с другими бродягами пускает жить и хавкой обеспечивает. Нормальная хавка, шашлык, за день не проданный, салаты всякие. У него же кафешка. Спирта хоть залейся. Но я туда не хочу. Там все квасят, бухие предъявы, разборки. Есть там козел один, издевается надо мной. У тебя лучше.
- А ты точно эти две тысячи заработаешь?
- Да конечно, примерно так и выйдет. Питаться я на свои остатки буду, мне же много не надо. Булку хлеба, да чтоб вода в кране была.
Я задумался. В этом был смысл. Мне понадобится свобода действий и какие-никакие финансы, чтобы вновь умыкнуть Айгуль из ее обыденного мирка в свою Страну Чудес. Еще кредит этот. Надо хоть пеню погасить, чтобы не воняли.
- Ладно, живи. Только свитер постирай, а то он как будто с трупа снятый.
- Ну, вообще-то да. Я подумал, Витьке-то он уже ни к чему, ну и…
- Стоп! Больше не смей рассказывать мне подобную хуйню. И постирай всю одежду, и сам ванну прими. И ванну потом тщательно вымой, с «Кометом». Что, за две недели не мог постираться?
- Отвык просто. Руки чистые, и ладно.
- Ты учти, я нерях не люблю. Сам-то я педант.
- В смысле? Ты гляди, если задумал что-то, я буду кричать, всех соседей разбужу. Я не заднеприводный.
- Чего? Ты совсем дебил, что ли? Педант - это очень аккуратный человек. Иди мойся, босяк необразованный.
Отправив бомжа-арендатора мыться, я стал думать, как мне вернуть мою ненаглядную.
Глава 2
Через пару дней я окончательно пришел в себя и решил действовать. Ермек аккуратно выполнял свою часть договоренности и каждый вечер притаскивал мне целую кучу мелочи, выклянченной у сердобольных семейчан. Я заплатил пеню банку, купил коробок шмали и, поправив так свое финансовое и душевное состояние, почувствовал себя готовым вновь пленять Айгулю.