Подумав, я вспомнил, что у нас во дворе живет один щегол-студент по имени Рустем, который тоже, вроде, занимается этой стихосочинительской хренью, из-за чего передвигается по краю исключительно короткими перебежками, то и дело ныряя в кусты при виде нормального пацана. Он иногда, когда удается выклянчить у своей матери-одиночки немного денег, берет через меня траву. В каком-то смысле хороший пацан: сколько укропу ему в шпек ни подмешивай, ни разу не жаловался. Мне иногда кажется, что он даже не кайфует от травы, а ему важен сам факт покупки, как бы приближающий его к брутальному и таинственному миру краевских движений, к которому его тянет как всякого задрота.
Разумеется, так как Рустем позванивает не менее двух раз в неделю (больше ему не через кого брать, прости господи, лошара), у меня есть его номер. И я набрал ему.
- Салем, Рустем, узнал? Как делишки?
- О, салам, я тебе как раз звонить хотел. Не обрадуешь?
- Обрадую, братишка, конечно обрадую. Короче, ты же вроде стихи пишешь?
- Что? Ну да, увлекаюсь, а причем тут? Я замутиться хотел.
- Да понял я, о том и речь. Мне тут в одном поэтическом вечере выступит надо. Не напишешь мне стишок хороший, ну, чтобы я там козырно смотрелся? Не колхозный, типа, а что сейчас модно. Ты, наверное, шаришь в этом. Я, знаешь, прозу больше люблю, а в поэзии вообще дуб дубом. А я тебе пару маленьких подгоню, в качестве гонорара. Масть эксклюзивная, в городе ее еще нет, я тебе по блату сделаю.
- А что за вечер? В «Жадыре» сегодня?
- Ты че, в курсе?
- Да, я там тоже выступаю. Надо же, никогда бы не подумал, что ты…
- Да мне просто свою девушку надо впечатлить.
- А, ясно. Знаешь, есть готовая вещь, поэма, вообще бомба, новый жанр в стихосложении. Только я за два маленьких ее не отдам.
Охренеть, еще и торгуется. Надо же, лох лохом, а как зашли на его территорию, так сразу сиськи расправил.
- И сколько тебе надо за твою поэму?
- Большой.
- Губа не дура, братишка. Но если твоя поэма не называется «Облако в штанах-2» и по уровню не дотягивает до первой части, я такой цены не дам. Да и сам Маяковский постеснялся бы целый стакан ломить.
- Ну, ладно. Меньше не могу, извини. Лучшая моя работа, переворот в стихосложении, я ее приберегу лучше.
- Ой, ладно, подожди. А еще говорят, что поэты бескорыстные.
- Кто так говорит?
- Да все говорят. Мол, истинно творческие люди все бессеребренники. Ладно, давай так: я к тебе с весом подъеду, посмотрю твою поэму, если понравится, отдам стакан. Нет - нет. Кота в мешке тоже не хочу покупать.
- Ладно. Давай часов в шесть встретимся, как раз куранем и вместе в «Жадыру» пойдем.
- Курануть-то можно, только я с девушкой договорился пойти. Сам по себе продвинешься. Ладно, в шесть ко мне домой подходи, я подъеду.
Не хватало еще, чтобы люди в краю видели, как я с этим дуриком куда-то иду. И куда? На поэтический, пля, вечер, как два французских гомосека.
Я быстро нарвал травы примерно на стакан и положил в тень сушиться. Потом снова задумался. А ну как мне эта его поэма не понравится? Новый жанр, тоже мне, выискался поэт-новатор. Надо подстраховаться и на всякий случай иметь в загашнике что-то еще.
Подумав, я решил, что напишу что-нибудь сам. Даже, блин, Серябкина из «Серебра» стишки кропает, хоть для успеха на поп-сцене пары сисек и аккаунта в «Инстаграме» вполне довольно, так неужто я не смогу? Просто следует серьезно отнестись к вопросу создания творческой атмосферы.
Я снова пошел в теплицу и набрал лучших соцветий, смешав все имеющиеся в наличии сорта (опасливо обойдя лишь кустик злополучного Royal), сделал и съел столовую ложку «каши», выпил стопку манаги и, дожидаясь эффекта, скурил с Ермеком то, что осталось.
Через час я вдруг ощутил прилив вдохновения. Метафоры с эпитетами так и зароились в голове: знай записывай. Не теряя ни минуты, я схватил лист бумаги и ручку и начал творить.
Через полчаса (а может и больше, кто знает: когда в дверь стучится Вечность, время теряет полномочия) я поставил точку, сощурился, перечитал написанное, удовлетворенно откинулся на спинку стула и громко процитировал Пушкина насчет сукина сына. Стих явно удался, при прочтении я ощущал сладкое дрожание во всем теле, как будто сама муза Эрато спустилась со своего Геликона и сделала мне прямой и ласковый массаж простаты.