Остальные рифмованные порождения праздных умов, с разным уровнем разборчивости продекламированные со сцены, также не отличались ни умом, ни оригинальностью. Я заметил, что очень распространена была околопорнушечная тема, всякие там «влажные недра» и «груди как выстрелы». Предположу, что виной тому довольно патриархальное отношение к различным проявлениям сексуальности, принятое в нашем городе: например, у нас крайне негативно относятся к поцелуям с девушкой, о которой от пользующихся доверием людей известно, что она делала минет, слова «фистинг» и «ануслинг» считаются матершинными, а недавно православная городская община заказала церемонию официального наложения анафемы местной церковью на актера Алексея Панина, и отец Григорий в своей речи не церемонился, досталось кой-кому другому из знаменитых. Потому такие раскрепощенные пассажи пользуются спросом: хоть помечтать о том, чего нет в реальной жизни. В том же Алматы, я уверен, собравшиеся только раззевались бы в ответ на такой бесхитростный эпатаж, так как пришли на поэтический вечер скоротать время меж двумя инцестными групповухами.
Среди прочих выступил и Айгулин племянник. Этот выбрал патриотическую тематику и в двадцати четырех строчках пожелал Казахстану процветать и расти. Куда расти, правда, не уточнил, но эти намеки на территориальную экспансию не вызвали восторга в зале. Все-таки наша страна позиционирует себя как мирное и демократическое государство (вроде бы так, хотя я давненько не смотрел «Хабар» и мог что-то пропустить). Кроме того, максимум кого мы можем завоевать из соседей - это Кыргызстан, а кому он нужен? Дармена не освистали, но хлопали весьма жиденько, и он сошел со сцены красный, как помидор. Айгуля в знак утешения поцеловала его в щеку, и он немного успокоился.
Между выступлениями мы с Ермеком несколько раз бегали к столу, так что в конце концов Айгуля разворчалась:
- Вы что, есть сюда пришли?
- Бесплатно же, - объяснил Ермек, и вроде бы на любого нормального человека такой довод подействовал бы, но не на нее:
- Не позорьтесь, а. Стойте здесь и потише чавкайте.
Потихоньку выступление подошло к концу. Поток желающих выступить иссяк. Ведущий спросил, не хочет ли кто-нибудь еще прочитать стих, и я скромно поднялся на сцену. Наслаждаясь удивлением, отобразившемся на Айгулином лице, я прочистил горло благородным рыком и прочел свой шедевр:
- Потерял дорогу одинокий странник,
Лишилось время часовых поясов,
Веретено пороков муку манит,
Но вдалеке она его все ждет.
Руками грязными она не тронута,
И зла не пустит она на порог,
Врали змеи страннику: она не та,
Но взгляд ее спокойный, словно рок.
И разбудит меня рассвет,
Ноги ноют, как у мула,
Укажет мне солнечный свет
Путь к тебе, моя Айгуля.
Потерял дорогу одинокий странник,
И вроде цель все так же вдали.
Его разума дерево бурей валит,
Но добрый лесник-душа не спит.
Нивелируя все его усилия,
Жизнь- тиранка их врозь развела,
Но связаны навеки тайною силою,
И в глазах ее покой и тишина.
И разбудит меня рассвет,
Ноги ноют, как у мула,
Укажет мне солнечный свет
Путь к тебе, моя Айгуля.
Ладно, может, ожидание оваций и дальнейшего признания меня лучшим поэтом вечера было слегка оптимистичным, однако я никак не ожидал столь негативной реакции, как та, что последовала после моего выступления. Зал недовольно загудел, стали слышны отдельные возгласы:
- Попса!
- Идите в детсад выступать!
- Тимати, прости господи, и то лучше рифмует!
- Не позорь город такими текстами, это же на видео снимают!
Ошеломленный, я машинально схватил протянутый ведущим «Страсти цвет» и спустился со сцены, повсеместно наталкиваясь на негодующие взоры. Надо же, эстеты херовы, развонялись чего-то. Юрии лозы собрались. Блин, всю душу вложил, старался, и вот тебе, как будто оплевали. Ничем не хуже их позорных стишат, да получше намного, чего уж. Уроды сраные, критики нашлись.