Я - Абрамов; невидимая хреновина, значит, блокировала путь назад, так что теперь только один вариант отхода остаётся - опять в жилые отсеки, но там тупик, куча тупиков, и ничего не поделать.
Я - Абрамов; судорожно дёргаю всеми конечностями, отталкиваюсь, цепляюсь, скольжу сквозь тёмные помещения.
Я - Абрамов; все фонари гашу, всю электронику в скафандре вырубаю; возможно, именно она привлекает существо, так полагали многие, кто изучал видеозаписи "Эона", на которых погибал предыдущий экипаж... Капитан Гилмор тогда без электроники продержалась дольше остальных...
Я - Абрамов; теперь я без связи, но на это абсолютно наплевать, лишь бы выбраться отсюда живым...
Я - Абрамов; боже, помоги мне! Боже, помоги мне! Нет, помоги моим детям! Пожалуйста! Умоляю! Прошу! Отче наш...
Я - Абрамов; я запираюсь в тесной каюте, даже закрываю жалюзи вентиляционного отверстия, молюсь про себя, не издаю ни звука, не дышу, в полной темноте, иллюминатора нет.
Я - Абрамов; что это щёлкает?... всё быстрее и быстрее... Это у меня в голове или...
Я - Абрамов; дерьмо, я забыл отключить радиометр со счётчиком Гейгера! Прибор в сумке на поясе, вожусь с её замками непослушными пальцами в толстенных перчатках скафандра...
Я - Абрамов; частота увеличивается, и щелчки уже сливаются в единый монотонный однородный треск; оно явно здесь, оно передо мной, оно обволакивает меня, нет, проходит сквозь меня, как и сквозь чёртовы стены...
Я...
Я - Уткин; я сваливаю с этой проклятой посудины.
Я - Уткин; "Октопусу" я приказал остаться в одном из лабораторных модулей, робот не возражал, на "Богатыре" полковник и капитан не возражали тоже, увлечённые гибелью моих товарищей.
Я - Уткин; и вот я уже возле шлюза, что отделяет "Эон" от челнока.
Я - Уткин; здесь мы разделились, когда проникли на исследовательскую станцию.
Я - Уткин; товарищ полковник Стоянов требует теперь, чтобы я, пока есть время, пошёл вслед за Оракулом и Куликовым... и чтобы вернулся к челноку с блокнотом Клэр Гилмор! Ну дела!
Я - Уткин; "Хомяк! Ты должен! Иначе твои товарищи погибли зря! Ты должен притащить сюда блокнот! Скорее! Информация от Клэр Гилмор может оказаться бесценной!" - так и хочется послать куда подальше эту сволочь.
Я - Уткин; боже, так не хочется умирать из-за чьих-то предсмертных каракулей! И идиотизма командира! Но как я могу не подчиниться?
Я - Уткин; но, слава богу, товарищ капитан Новиков уговаривает старшего по званию образумиться, чтобы вернулся с "Эона" хоть кто-нибудь из мальцов... Мол, это смягчит критику общественности и их начальства. А блокнотом пускай займётся робот-осьминог.
Я - Уткин; полковник, по всей видимости, даёт отмашку, я ныряю в шлюз, захлопываю люк "Эона" и через несколько секунд уже задраиваю люк нашего космического челнока.
Я - Уткин; слушаю, как ссорятся командиры между собой, пока поспешно выполняю операцию отстыковки.
Я - Уткин; слушаю, как дистанционно управляют "Октопусом" и переругиваются из-за этого. Да что они могут этим роботом сделать?
Я - Уткин; корабль отстыковался, шлюз свернулся.
Я - Уткин; включаю маневровые, сразу же отдаляюсь от станции метров на пятьсот. От греха подальше.
Я - Уткин; всё работает исправно, никаких призраков на челноке быть не должно.
Я - Уткин; призрак всё-таки довольно медленный: между пропажей связи с Козловым и пропажей связи с Солоницыном прошло тогда минут шесть.
Я - Уткин; а Абрамов отключился минуты четыре назад.
Я - Уткин; к тому же находился он максимально далеко от шлюза, где-то в районе жилых отсеков.
Я - Уткин; и не стоит забывать, что призрак все эти месяцы не покидал дрейфующую станцию "Эон"... Видимо, уютнее ему в металлической коробке, клетке Фарадея. Стремится к теплу? Избегает радиации Солнца? Юпитера? Не моего ума это дело...
Я - Уткин; так что можно расслабиться и возвращаться на борт "Богатыря-3".
Я - Уткин; по большой дуге, только бы не приближаться лишний раз к "Эону", я веду корабль к другому кораблю, зависшему в пространстве. Внушительный, огромный, хорошо защищённый, боевой... Сюда приятно возвращаться...
Я - Уткин; но вот, когда стресс утих, накатывает волна волнения и переживания за товарищей.
Я - Уткин; конечно, трупов я не видел, и пока что всё это кажется неудачной шуткой, неправдоподобным, надуманным событием.
Я - Уткин; но я понимаю, вот-вот меня сожмёт тисками удушающая скорбь. Безнадёга. А в космосе выпивку так просто не найти...
Я - Уткин; там были мои друзья, там были просто хорошие люди. Может, даже лучшие из лучших, раз так далеко забрались.
Я - Уткин; герои.
Я - Уткин; бесспорно герои, память о них переживёт тысячелетия.
Я - Уткин; полкан говорит, что "Октопус" всё ещё функционирует, и в итоге находит блокнот. Аномалию так и не встретил, пока перемещался через отсеки. Теперь "Октопус" с усилием разгибает пальцы мёртвого Куликова один за другим, чтобы извлечь вещицу.
Я - Уткин; мне уже как-то всё равно; облетаю "Богатырь-3", лечу в считанных метрах от корпуса вдоль него.
Я - Уткин; "Эон" и мои погибшие братаны остались на противоположной стороне...
Я - Уткин; а с этой стороны "Богатыря" - стыковочные модули.
Я - Уткин; состыковка...
Я - Уткин; и вот я внутри боевого крейсера.
Я - Уткин; ребята, которые встречают меня в грузовом модуле, совсем приунывшие, а некоторые разгневаны.
Я - Уткин; это они должны меня успокаивать, а приходится самому их одёргивать, перебивать, затыкать, просто удерживать от поспешных решений... Некоторые без оглядки на приказы рвутся занять челнок и лететь на "Эон", мстить проклятой твари...
Я - Уткин; к счастью или сожалению, электроника транспортного челнока самостоятельно глохнет...
Я - Уткин; в шлюзе поочерёдно гаснут все лампочки...
Я - Уткин; мы со страхом переглядываемся...
Я - Уткин; и вот уже отключаются люди... Сначала один расслабляется всем телом, закрыв глаза и понурившись... Потом другой откидывает голову назад, а из беззвучно распахнутого рта вырываются округлые капельки слюны...
Я - Уткин; мне тоже что-то...
Я - Бишаев; оп-ля, Хомяк, кажись, сознание теряет...
Я - Бишаев; эй, пацаны, вы чего? Вы тоже?..
Я - Бишаев; мама дорогая! Это же та хренотень!
Я - Бишаев; мляха-муха! Нетушки! Только не меня!
Я - Бишаев; не успеваю! Ничего не успеваю!
Я - Бишаев; Отвали! Отцепись! Вот и свет гаснет! Всё понятно! Карачун мне самый настоящий!
Я - Бишаев; добираюсь до настенной рации, на ощупь в темноте нахожу кнопку, жму её, вроде лампочка светит, значит, ещё работает...
Я - Бишаев; не своим голосом кричу "Тревога! Тревога! Оно здесь!"
Я - Бишаев; а теперь только зарыдать остаётся, слёзы из глаз комками лезут, просто пиз...
Я...
Я...
Я - Стоянов; всё полетело к хренам собачьим.
Я - Стоянов; Объект проник на борт "Богатыря-3".
Я - Стоянов; там, у меня за спиной, люди гибнут, а я как последняя крыса бегу с корабля.
Я - Стоянов; на последнем уцелевшем челноке...
Я - Стоянов; но ведёт меня отнюдь не трусость, я не из робкого десятка, вовсе нет.
Я - Стоянов; с одной стороны, я должен умирать вместе с моими солдатами, как полагается настоящему лидеру, патриоту...