Разве это не та весть, которую Бог доверил Своей Церкви – весть о милости, предлагаемая нам бесплатно? Милость эта не дешевая. Она стоила очень дорого. Она стоила Христу жизни. Но вот что непостижимо: эту бесценную милость мы получаем даром.
Вы говорите: это опасно, ею могут – злоупотреблять. Конечно, Вы правы. Действительно, очень часто люди и злоупотребляют ею. Но не мы идем на этот риск, а Бог. Если же Бог решается на этот шаг, имеем ли мы право воздвигать вокруг нее человеческие защитные стены условностями своей церковной дисциплины?
Дорогой брат Амос, перед нами, священниками, встает серьезнейший вопрос: не скрывается ли за церковным наказанием какая-то доля маловерия? Доверяемся ли мы вполне Богу, верим ли, что Он силен сохранить Свою Церковь в чистоте? Не думаем ли мы, что и нам следует внести в это дело свою лепту? Наша ли это обязанность сохранять Церковь в чистоте? Не состоит ли наша задача в провозглашении Благой Вести, Евангелия, этого безусловного предложения благодати Божией? Если только мы будем повиноваться Богу, Он совершит Свое дело!
О том, что Он совершает Свое дело, свидетельствует пример Анании и Сапфиры, о которых Вы упоминаете. Эта чета не исповедала своего греха. Она солгала. Вот поэтому и пала бездыханной. Бог действительно может поступать сурово. Но опять-таки: не Петр совершил это наказание, а Сам Бог, - Он продолжает наказывать и поныне.
Верим ли мы в это? Доверяем ли мы Ему это дело?
И последний вопрос: действительно ли Вы полагаете, что просто и легко исповедать свои грехи? Так часто говорят те, которые никогда еще не исповедовали своих грехов. Для меня это был тяжелейший шаг, который я когда-либо совершал в своей жизни. И для Франсуа это был нелегкий шаг. Я могу свидетельствовать об этом. Душепопечитель чувствует это.
А вот то, что Вы пишете о школьной дисциплине, я действительно могу понять. В конечном итоге школа – не церковь. Действительно, нехорошо было бы, если бы Франсуа опять вернулся в ту же школу. Но, может быть, удастся найти другое решение?
Я уже написал Франсуа, чтобы он посетил Вас, и я благодарен Вам за Вашу искреннюю готовность отправиться с ним к отцу Сесиль. Пусть Господь даст Вам большую мудрость для этого посещения. Я буду мысленно сопровождать вас.
И…, 17 октября
Франсуа – Вальтеру Т.
Вот уже две недели, как я нахожусь в И… Нет, уже почти три недели. Как мчится время! На пути сюда я посетил пастора Амоса. Он был весьма любезен. Я был удивлен. Завтра мы вместе отправимся к отцу Сесиль. И мой брат Жак тоже отправится вместе с нами как представитель нашей семьи. Итак, это будет вполне «официальный» визит.
Перед отъездом пишу второпях еще несколько строчек к Вам. Сесиль действительно добилась того, что я опять получил работу. Каждое утро, в восемь, когда отправляюсь на работу, я снова и снова благодарен ей. Но еще благодарнее я после обеда, в 17 часов, когда мы встречаемся.
Сесиль – гений. У нее всегда новые идеи. Она приобрела два велосипеда. Таким образом, время после занятий в школе мы проводим за городом. После наступления темноты она обязана быть в доме своего дяди.
Вот теперь мы «раскрываемся» друг для друга, как Вы недавно выразились. И каждый день полон новых открытий. Девушка – какая же это неизведанная земля! Только теперь я замечаю, как я был слеп прежде, когда считал девушек зубными щетками, которыми только пользуются. И мне хотелось «воспользоваться» одной из них, чтобы узнать, что такое «женщина»?!
Но вот теперь мне хочется узнать одну лишь девушку, имя которой Сесиль. Мне кажется, что нет уже других. Она для меня объединяет всех остальных девушек и женщин…
Я предоставляю ей возможность ехать впереди меня, чтобы я мог видеть ее. Она заколола свои волосы на макушке, так что шея у нее открыта. А шея у нее длинная, тонкая. Недавно я ее видел во сне. Когда дорога поднимается вверх, она напрягается, нажимая на педали, и тогда все ее тело мерно покачивается в определенном ритме. Я мог бы часами наблюдать за этой игрой ее тела.
Затем мы останавливаемся и садимся на траву. Едва ли найдется еще какая-то тема, которой мы не касались бы. У нее определенное мнение обо всем. Прежде я совсем не знал, что у девушек вообще может быть какое-то мнение. Для меня не столь важно, что она говорит. Важно, как она говорит. Я прислушиваюсь только к звучанию ее голоса и наблюдаю за движениями ее рук и выражением ее глаз.
Мне хочется прикоснуться к ней. Вы написали мне однажды: «Побереги свою нежность для своей невесты!» Но Сесиль – моя невеста. Что я могу себе позволить? Вы советовали мне не выходить за рамки дозволенного. Но где же эти рамки?
Скажу Вам прямо: мы целуемся. Всегда. Правда, не сразу. В начале каждой встречи мы почти как чужие. Всякий раз нам сначала приходится находить друг друга. Однако во время разговора руки наши встречаются. Я чувствую, что она этого ждет. Она хочет, чтобы я взял ее за руку. Ей нравится, когда я склоняю ее голову на свое плечо, она, безмолвно и слегка улыбаясь, не противится этому. А затем поцелуй…
Не слишком ли далеко мы зашли? Можем ли мы как христиане поступать так? Если бы все это видели пресвитеры нашей церкви!
Мне нужно быть еще более откровенным с Вами. Когда я ее целую, во мне всегда пробуждается желание полностью обладать ею. Я не могу избавиться от этого желания.
Если бы Вы не напомнили мне о моей матери, если бы Сесиль не написала мне в свое время: «Я полюбила тебя еще больше за то, что ты не вошел ко мне в ту ночь» - я не знаю, что случилось бы уже.
Когда я в ту ночь, находясь у Вас, отдал себя Христу, я подумал, что совершенно свободен. Но Вы сказали мне тогда: «Христос не есть ничто. Он – сила. Силою Его ты и сможешь побеждать».
Сперва мне казалось, что это действительно так. Но вот теперь я вижу, что не всегда так получается. Влечение сильнее всего. Вера моя уже не помогает мне. Христос не слышит моих молитв. Они уносятся в пустоту. Влечение сильнее Христа. Почему Христос не сделает так, чтобы я справился с ним раз и навсегда?
Переживания любви губят мою веру. Или же тот, кто верит, должен бежать от любви?
Мне страшно. Страшно перед самим собою. Страшно перед тем зверем, который дремлет во мне. Понимаете ли: это письмо – вопль о помощи.
Завтра я уезжаю. Когда я вернусь через два-три дня, я должен получить Ваше письмо. В противном случае может случиться несчастье.
Б…, 18 октября
Вальтер Т. – Франсуа
Уже почти полночь. Но я хотел бы сразу ответить на твое письмо.
Ты пишешь, что Христос не слышит твоих молитв. Но я хочу спросить тебя, о чем же ты молишься? Чтобы Он избавил тебя от твоего сексуального влечения? Чего же ты хочешь? Быть бесполым существом, которое не чувствует более никаких влечений?
Такого существа нет! Человек всегда ведет себя как мужчина, если он мужчина, или как женщина, если он женщина. Твой пол проявляется и во время бодрствования и во время сна. Когда ты трудишься, и когда ты играешь – он всегда определяет тебя. Он присутствует и в твоих самых сокровенных чувствах, в твоих самых чистых молитвах.
Если ты веришь во Христа, то ты знаешь, что тело твое стало храмом Духа Святого. Если же ты молишься и просишь о том, чтобы Он искалечил твой храм, Он никогда не услышит тебя.
Но Христос хочет сделать тебя способным жить при наличии твоего пола.
Должен ли тот, кто любит и верит, бежать от любви? Ты задаешь такой вопрос. Я знаю, что существует множество христиан, которые живут в уединении. Они бегут от другого пола и полагают поэтому, что именно они являются в высшей степени истинными и свободными христианами. Но как же они ошибаются! Тот, кто верит, не бежит от этого!
Христос пришел в этот мир. Он тоже был молодым человеком. Он соприкасался с женскими руками, видел женские слезы, и женщины целовали Его.