— Привет. — Он остановился у левой передней дверцы. — За руль, я так понял, мне?
— Она не может, — кивнула я на Дженни, которая зеленела с каждой секундой. — А я, если честно, не люблю. И понятия не имею, куда ехать.
— О'кей, значит, я за шофера. — Он открыл дверь и сел рядом. В Нью-Йорке я ни разу не видела Алекса за рулем, даже не знала, что он умеет водить. Но любимый человек, видимо, задумав насмерть меня удивить, нацепил очки «Рэй бэн», завел мотор и выехал на Голливудский бульвар. — Что?
— Ничего, — отозвалась я, счастливо улыбаясь. — Я просто не знала, что ты водишь.
— Значит, ты еще многого обо мне не знаешь, — сказал он, сбрасывая скорость — далеко впереди загорелся красный. — А я многого не знаю о тебе.
— Ребята, тормозите, — простонала Дженни, постучав мне в затылок. — Меня сейчас стошнит.
— Ну вот, на одну тайну меньше, — успокоительно сказала я, гладя подругу по волосам, пока ее рвало в ее же любимую сумку, и стараясь не думать о том, на что намекал Алекс.
— Значит, я тебе звоню, когда мы долетим? — сказала я Дженни, ставя ее сумки в гостиной.
Квартира у Дафны оказалась прелестная — открытой планировки, с большими окнами, балконом и видом на Лос-Анджелес. Видимо, в богатых папиках все же есть своя прелесть.
— Да, позвони мне из дома. — Дженни прислонилась к дверному косяку. — Я, наверное, попрошу тебя кое-что мне выслать.
— Наверное, — согласилась я, думая, как странно будет войти домой без нее, не зная, когда она вернется.
И вернется ли вообще.
Дженни начала съезжать по косяку, попутно задев звонок.
— Меня сейчас опять стошнит.
— Может, мне побыть с тобой? — обняла я подругу, рискуя, что ее вырвет мне на спину. — Хочешь, я останусь?
— Со мной все классно, иди готовься к отлету, — сказала Дженни, снова задевая звонок. — Где это звонят? Энджи, скажи, что ты меня не возненавидела за то, что я остаюсь!
— Да нет, конечно. Я это приняла, — неохотно сказала я. — Мне только страшно жаль, что разбираться с чувствами ты будешь так далеко.
— Ты всегда можешь приехать ко мне погостить…
Через плечо я посмотрела на «мустанг». Алекс качал головой в такт музыке, которую слушал по радио.
— …или остаться в Нью-Йорке с ним.
— Если он этого захочет после всего, что было.
— Иисусе, Энджи! — На секунду Дженни отпустила косяк и успела дружески похлопать меня сбоку по голове. — Мне придется добавить минут на мой мобильный план, чтобы урезонивать тебя всякий раз, как вы поссоритесь. Иди в машину, лети домой, подурачься немного в самолете, если хочешь, а затем сделай вид, что тебе все приснилось.
— А что, неплохо, — сказала я, выпуская ее из объятий. — Дженни, я тебя обожаю. Ты всегда знаешь, что сказать.
— Что да, то да, — согласилась подруга. — Я тебя тоже люблю, Энджи. Ты всегда умеешь все запутать, чтобы я чувствовала себя необходимой.
Направляясь к машине, я старалась сдержать слезы, но это было свыше моих сил. Когда в жизни все шло кувырком, Дженни была рядом и помогала мне разобраться. Что теперь будет? И почему с языка так легко слетели признания во взаимной привязанности и о причинах нашего симбиоза, однако я не смогла сказать о своей любви человеку, которому это требовалось как воздух?
— Как она, нормально? — спросил Алекс, приглушая радио.
Я кивнула:
— Да, с ней все будет в порядке.
— Ты сама-то как? — спросил он, вытирая слезы с моих мокрых щек.
— Я тоже буду в порядке. — Я провела пальцем под глазами, стирая возможные потеки туши, и улыбнулась: — В аэропорт?
— У нас еще часа два свободных, — сказал Алекс, выезжая на дорогу. — А я не горю желанием сидеть в ЛАКС дольше, чем необходимо.
— И что ты хочешь делать? — спросила я, вдруг занервничав оттого, что мы остались наедине, хотя он и улыбался.
— Я тут подумал: а не сходить ли нам на пляж? А то когда еще раз сюда попадем… Хочу хотя бы увидеть Тихий океан.
— Алекс Рейд — пляжный лежебока. — Я сбросила кардиган, ловя последние лучи лос-анджелесского солнышка. — Кто бы мог подумать?
Я остановилась на дощатом настиле, снимая босоножки, а Алекс пошел по пляжу. Знакомый силуэт на фоне неба и океана казался настолько нереальным, что я не сразу отважилась подойти, боясь, что он исчезнет как мираж, пусть даже вместо пальм и искрящихся фонтанов здесь были черные джинсы и неглаженая футболка с рекламой кукурузных хлопьев «Келлог», мешком висевшая от широких плеч до стройных бедер. Обернувшись, Алекс улыбнулся, прервав это упоенно-бесстыдное любование.