Я смеюсь.
— В твоих устах это звучит мило!
— А что — не так?
— Нет, они при этом так плотоядно на тебя смотрят! Вот Марио — бармен в отеле, — у него будто рентген в глаза встроен!
— Боже, так это не первый раз? — восхищается Клео.
— Я так больше не могу.
— Мне бы сейчас совсем не помешало немного мужского внимания! — говорит Клео с завистью.
— А ты точно не можешь приехать? — умоляю я.
Было бы так здорово, если бы Клео приехала.
— Не искушай! Меня эта работа уже достала. Только что на меня орала какая-то тетка, потому что на всех ее фотографиях оранжевые блики. Она не хотела верить, что это солнце попало в объектив, даже когда я показала ей негативы.
— Гарет не появлялся?
— Нет, — вздыхает Клео. — Я ему чуть было не позвонила, чтобы хоть голос услышать, но, ты же знаешь, у всех сейчас стоят определители номера.
— Да, не то, что в былые времена, когда можно было вздыхать под окнами, — сочувствую я. — Готовишь сегодня что-нибудь?
— Я подумывала про ризотто с креветками и горошком, но как-то глупо, если я все равно одна…
— Заморозь для меня половину — я вернусь через неделю или даже быстрее, если получится.
— Куда пойдешь обедать?
— Не знаю, но сейчас собираюсь перебить аппетит увесистой порцией мороженого.
— Съешь одно за меня.
— Обязательно. Позвоню завтра, чтобы узнать, не появлялся ли Гарет.
— Хорошо. И запомни для меня пару-тройку подобающих фраз для заведения разговора — ты там имеешь дело с профессионалами!
Элегантный бар «Эмбасси» на Виа Мамерелле искушает меня грузными пирожными со сливками, россыпью круассанов и невероятным богатством сортов разноцветного, сливочного, соблазнительного мороженого. Даже мраморный пол похож на водоворот горячего шоколада со сливками. У стойки бара стоит женщина с сумочкой на плече и, отламывая ложечкой кусочки fiorentine,[43] попивает маленькими глоточками «Кампари». Ну почему она при этом выглядит так стильно, а когда я дома делаю нечто подобное (открыв холодильник, пробую все подряд), это считается верхом невоспитанности?
Я подхожу к витрине с мороженым и влюблено рассматриваю сочную мозаику сортов.
— Sì. signorina?
— М-м… — в замешательстве мычу я. потому что смущена ассортиментом, а, следовательно — проблемой выбора. — Э…
Я замираю, не в состоянии принять решение. Терпеть не могу, когда на меня такое находит. Сколько времени я потеряла даром, беспомощно разглядывая в магазинах витрины с едой!
Ананасовое на вид — ничего. А что такое lampone? Ах, да, малина. Интересно, какая здесь на вкус нуга?
Человек за прилавком понимает, наконец, с кем имеет дело, откладывает лопатку для мороженого и возвращается к мытью машины для капуччино. Можно, конечно, взять два разных шарика, но тогда перед нами встает другая проблема — нужно, чтобы оба вкуса хорошо сочетались между собой… а-а-а!
В дверь входит какой-то школьник, его вихрастая макушка достает мне примерно до локтя.
— Doro di te, — говорю я ему: «Давай ты первый».
— Нет, нет, синьорина. Вы пришли первая.
— Да не стесняйся, — говорю я. — Я не могу выбрать.
— Позвольте мне порекомендовать вам что-нибудь. — Он так очарователен в своей любезности, что я невольно улыбаюсь.
— Я знаю все самые лучшие сочетания, — хвастается он.
— Это верно, — подтверждает бармен.
— Ладно, — соглашаюсь я. — Давай.
Он несколько мгновений изучает меня, будто высматривает какие-то подсказки.
— Cocco, — медленно начинает он. Я одобрительно ему киваю. — Ananas, — продолжает он, не отрывая взгляда от моего лица. — И cioccalata! — заключает он, уверенно приподнимая одну бровь.
Бармен протягивает мне ажурную стеклянную вазочку со щедрой порцией кокосового, ананасового и шоколадного мороженого.
— Quanto?* — спрашиваю я.
— Позвольте мне вас угостить, синьорина, — настаивает мальчик. — Это подарок.
Боже милостивый, у них здесь это врожденное! Если на Капри живет Казанова, то это, должно быть, его сын. Я пытаюсь возражать, но он и слушать не желает. Я присаживаюсь на мягкую банкетку и слышу, как мальчик заказывает caramella, vaniglio и lampone.[44] Звучит неплохо — надо будет попробовать это сочетание в следующий раз.
— И двойной экспрессо.
Я смотрю на него с удивлением. А бармен как ни в чем не бывало, говорит, что кофе будет через пару минут, потому что он только что засыпал его в машину. Мальчик пожимает плечами: «Non ce problemo»[45] — и облокачивается на прилавок, как уменьшенная копия какого-нибудь поэта-битника. Мне кажется, он вот-вот закурит.