Не так! Наговариваю на себя.
Нет, так! Где-то здесь она, Ленка, а я ее не вижу, не чувствую.
Мордастый, с жиденькой порослью на висках и подбородке, искатель счастья подходит ко мне и, воровато оглядываясь, спрашивает:
— Слухай, паренек, как попасть на Тринадцатый участок?
— Садись на автобус или на попутную и двигай прямо до центра, спрашивай Тринадцатый,
— Ну, а как там, ничего?
— В каком смысле?
— С голоду не пропадешь? Можно заработать?
— Еще и детишкам на молочишко останется.
— А ты не заливаешь?
— А какой интерес?
— Кто тебя знает! Слухай, паренек, а где лучше: на Коксохиме или на Магнит-горе?
— Везде у нас неплохо.
Он недоверчиво, приценивающимся взглядом базарного покупателя оглянул меня с ног до головы. Понравились ему мои новые туфли, новый, еще держащий фабричную глажку костюм, сиреневая рубашка с галстуком. И большой, с никелированными замками чемодан произвел на него впечатление. Зауважал и позавидовал.
— А сам ты где устроился?
Не вытерпел я, засмеялся. Ну и речи! Паренек! Голод!.. Заработки!.. Устроился!.. На каком языке он со мной разговаривает? За кого принимает?
Ошибся, искатель. Не похож я на тебя. Давно нашел свою долю. Да еще какую!
— Ты чего скалишься?
— Интересно!
— Что тебе интересно?
— А вот это... твои вопросы.
— Какие?
Даже не понимает, откуда он, с какого света пришел, чем нашпигован.
— Чего ж тут особенного? — обижается парень. — Я спрашиваю, где ты работаешь?
— Ну, а как ты думаешь?
— Видать сову по полету. Чистенький, сытый. Значит, немало зашибаешь. Плотник, да? А то и столяр?
Я отрицательно качаю головой.
— Шофер?.. Пекарь?.. По электрическому делу специальность нажил?
— Писатель! — неожиданно говорю я и жду, что будет. Первый раз такое сказал о себе вслух.
— Писарь? — Мой собеседник пренебрежительно машет на меня рукой. — Тоже, специальность! Не завидую.
Утратил всякий интерес ко мне. Заскучал, отвернулся. Оглядывается, ищет человека, с которым можно было бы потолковать с большей пользой.
Давай, катись, темнота!
Случайная эта встреча вдруг отрезвила меня от длительного и глубокого опьянения. Понял я, что ничего особенно не произошло. Думал, что в Магнитке всем и каждому уже известно, что я возвращаюсь домой писателем. Думал, все будут оглядываться вслед мне и перешептываться: «Писатель! Сам Горький его расхвалил и напечатал!»
Никто не увидел. Никто не догадался, что привез я в чемодане десяток экземпляров альманаха «Год XVI» с моей повестью.
С грохотом, разбрызгивая грязь и воду, визжа тормозами, на площадь врывается грузовик. Из кабины выпрыгивает Ленка. Быстро и зорко оглядывает тысячную толпу и сразу же находит меня. Еще до того, как я успеваю откликнуться. Не опоздала все-таки, встретила!
— Саня! — кричит она и со всех ног бежит к таратайке.
Налетела на меня, бросается на шею. Прижалась всем телом, повисла и замерла. Ни одного слова не сказала. Молчит. Брызжет смехом, но молчит. Не хочет обеднять того, о чем так хорошо говорят сияющие глаза, опаленные огнем щеки.
— Здравствуй! — говорю я.
— Здравствуй! — отвечает она.
Короткое, обыкновенное, привычное слово прозвучало, как длинное и нежное признание.
— Ну как, привез? — спрашивает Ленка и смотрит на мои руки, а потом на чемодан.
— Лады! — говорю я. — Потерпи, дома покажу. Садись, поехали!
Она вскакивает в тарантас, и мы трогаем.
Сидим рядышком на тугой охапке сена, как на престоле, крепко держим друг друга за руки, улыбаемся, молчим. Хорошо! Упоительно хорошо, дальше некуда!
— Ну? — шепотом, опуская глаза, спрашиваю я.
— Лады! — отвечает она и кладет ладонь на живот. — Зреет сынок.
Ты гений, Ленка!
Сын!.. Ни с чем не сравнимое счастье. Мальчик, непохожий на тех, что были и будут появляться на свет. Будущий машинист или поэт. Шахтер или звездоплаватель. Чем бы и кем бы ни стал он, прежде всего будет человеком.
В честь Лены и ее маленького, в честь семейного праздника Голоты я выброшу над своим домом флаг победы. Буду хвастаться, что родился Никанор, правнук того самого. Смугленький, большеглазый, большелобый, золотоволосый, как мама.
И Двадцатку украшу цветами и флагом. Ох, как я буду таскать чугуновозы, наяривать гудком и сигналить колоколом! Выше, смелее, сильнее стану. Отец!.. Батько!.. Папа!.. Тато!.. Здорово позавидуют мне холостяки, мужики перекати-поле, всякие порхающие бабочки и жуки-сердцееды.