Нет ничего удивительного, что ударник Голота стал членом литературного объединения, имеющего собственный журнал. Мало нас, раз-два — и обчелся: Вася Макаров, Борис Ручьев, Миша Люгарин, Виктор Светозаров, Сергей Каркас, Толя Панфилов, Борис Троицкий, Александр Голота. Небольшое объединение, но имя имеет величественное: «За Магнитострой литературы».
Итак, я уже не просто ударник, а ударник, призванный в литературу без отрыва от производства, хотя всего лишь один очерк опубликовал. Ничего! Считаюсь полноправным. Все мы — начинающие и зеленые. Верим в талант друг друга, верим, что напишем много, прославим Магнитку.
Глава пятая
Шумел, бурлил, гулял сезонный народ Магнитки. Несмотря на «сухой закон», немало выпито контрабандного самогона, пива, вина и уральской, с хмельком, хлебной браги. Заливались гармошки, бренчали балалайки, рыдали гитары, пиликали, скрипки и надрывались хриплые патефоны.
Получка обмывалась.
У бараков вспыхивали кулачные бои. Каменщики чем-то не угодили землекопам. Плотники рассчитывались за какие-то обиды с бетонщиками.
Ненадолго хватило пороха гулякам и драчунам. Пошумели вечерок и к ночи выдохлись. Не те времена, чтобы человек беспрепятственно пускал трудовые червонцы на ветер. Нет у нас ни бешеных денег, ни казенок, ни кабаков. Подпольных шинкарей нещадно преследуем — не разгуляешься. Милиция наша строга. И осодмильцы расплодились, как грибы после доброго дождя.
Патрулируем.
Три парня — машинист паровоза, горновой и секретарь комитета комсомола — Александр Голота, Ленька Крамаренко и Костя Шариков — идут по барачным улицам. Вглядываются в темень. Ждут тревоги. Ищут происшествий. Ни сил, ни самой жизни не пожалеем в борьбе с пережитками прошлого.
Первомайская, Октябрьская, Уральская, Крымская, Сибирская. А сигналов нет и нет. Даже бесшабашные гуляки не высовывают свой багровый нос на улицу, когда по ней проходит комсомольский патруль. Мы не церемонимся с молодчиками, покушающимися на наш трудовой образ жизни.
Левой, левой, левой!..
Люблю я ночное патрулирование, хотя часто приходится грязь голыми руками разгребать. Ничего! Человеку для того и глаза даны, чтобы он приглядывался к жизни пристально, толково и за корявыми деревьями красоту леса видел, не путал грешное с праведным.
Левой, левой, левой!..
Комсомольский патруль! Ночной дозор Магнитки! Берегись, шпана! Мы беспощадны к тем, кто живет среди нас, как разбойник с большой старой дороги.
Дубовая, Липовая, Кленовая, Вязовая. И всюду тишина, темные окна. Улица Красных зорь, Солнечная... Стоп! Натыкаемся на барак, непривычно живой, залитый светом. Это родильный дом. Чистыми, без всяких родимых пятен капитализма, появляются на свет сыновья и дочери Магнитки. Первенцы! Пройдут они по жизни, как вишни в цвету.
Стоим посреди улицы, смотрим на белые окна роддома и все трое улыбаемся. Костя и Ленька свои ухмыляющиеся морды почему-то не замечают, а моя им глаза мозолит. Кивают и моргают в мою сторону. Посреди лета первоапрельский розыгрыш устроили. Трепачи!
— Почему ты так пышно расцвел, Саня? Чистый подсолнух.
— Как же ему не расцветать, когда он чувствует себя самым счастливым человеком на свете.
— Вон оно что! Куда мы попали? Какой-то дворец?.. Или детский сад?
— Брось свои глупые вопросы, Костенька. Молчи да слушай ангельские голоса новорожденных, счастливые слезы матерей!..
— Ах, это родильный дом! — И Костя Шариков поворачивается ко мне, ехидно спрашивает: — Скажи нам по правде, Голота, зачем ты сюда притащился? Дорогу к родильным палатам запоминаешь? К отцовству примериваешься?
Ленька хватает козырек Костиной кепки, нахлобучивает ее на самые уши.
— Заткнись!
Хохочут мои напарники. Им кажется, они безобидно, по-свойски посмеиваются надо мной.
Нахмурился я, но не полез в бутылку. Втихомолку стал перечислять цвета радуги. Остыл и тоже заулыбался. Пусть зубоскалят. Не со зла они, а так... Не побывали в академии Антоныча. И свою суженую еще не встретили.
Идем дальше. И тут же останавливаемся. На крылечко выскочила няня в белом халате и гневно кому-то выговаривала:
— Куда лезешь, охальник? Протрезвись! Днем приходи. Убирайся! Иди, говорю, а то милицию позову.
Какой он, этот охальник, куда лезет, нам не видно — скрывает темнота. Но раз нянька призывает на помощь милицию, осодмильцам необходимо вмешаться. Поспешно, бегом возвращаемся к роддому. Приготовились схватить одного нарушителя порядка, а перед крылечком топчутся двое мужиков. Один, увидев патруль с красными повязками на рукавах, мгновенно дал задний ход: перескочил через штакетник и скрылся на той стороне улицы. Другой бесстрашно стоял на месте, спокойно вглядывался в нас. Счастливому родителю, известно, море по колено.