Рухнули все подпорки моей правоты. Виноват я перед вами, ребята. Озверел. Поглупел. Всех обидел. Чванливый бузотер, мордобоец!
Разлюбит Ленка такого, если узнает.
Не успел подумать о ней, а она тут как тут. Появилась! Откуда? Как? На крыльях бури прилетела, не иначе. Всегда расплываюсь в улыбке при виде Ленки, провозглашаю вслух или мысленно: «Я помню чудное мгновенье: передо мной явилась ты...» Теперь молчу. Испугала она меня. Грязная, растрепанная, еле на ногах стоит. Дышит тяжело. Бросаюсь к ней, втаскиваю на паровоз.
— Куда тебя понесло, дуреха? Зачем?
— К тебе спешила.
— Не могла переждать бурю?
— Не могла, телеграмма тебе!..
— От кого?.. Все мои родные здесь, в Магнитке.
— Все ли? — На чумазом лице Ленки блеснули белые зубы. — Читай вслух!
Я развернул твердый от клейстера и наклеенных буковок телеграфный бланк, прочитал:
«Получил официальную отставку мотивам разжиженности мозгов тчк Сижу разбитого корыта думаю веселую думу тчк Неполноценную голову стукнула дурацкая мысль приехать Магнитогорск повидать тебя тчк Готовь хоромы встречу тчк День выезда сообщу дополнительно».
Подписи не было. Я рассмеялся.
— Узнаю коней ретивых! Спасибо! Правильно сделала, что примчалась. Не напрасно пострадала. — Я поцеловал ее в губы, единственное чистое место на ее лице.
— Антоныч? — спросила Ленка.
— А кто же еще! Только он может веселиться в тяжкую минуту. Плохо, видно, старику. Постой!.. Как попала к тебе телеграмма? Ты была на Пионерской?
— Почтальоншу встретила...
— Вот, дожили!.. Первый встречный-поперечный уже знает, что я и ты... одна сатана, муж и жена.
Ленка оглянулась вокруг себя.
— Где твой помощник?
Я молчу. Делаю вид, что не слышу. Распахиваю дверцы, ковыряюсь в топке. Минуты три кочегарил, но Ленка не забыла про Ваську. Опять пристает:
— Саня, почему ты один?
— Что?
— Я спрашиваю, где твой Васька?
— Соскучилась?
— А как же! Смешливый парень. Повезло тебе на помощника.
— Да. А вот ему не повезло. Разонравился механик. Дюже сурьезный. Сбежал Васька.
— Правда?
— Чего ты пристала? Оставь смехача в покое. Пусть себе бегает. Садись на его место и вкалывай.
— А что ты думаешь? Могу! Раньше тебя с паровозом подружилась. Смотри!
И она, как заправский кочегар, ловко, черным веером, метнула уголь на белый огонь.
Разбежались в разные стороны буранные ветры, азиатский и европейский. Небо прояснилось. Улеглась пыль. Снова стала видна Магнит-гора, окутанная шоколадными, рыжими, белыми дымами.
Трубит рожок стрелочницы, зовет Двадцатку вперед. И составитель машет флажком, кричит:
— Давай под домны!
Даю!
На левом крыле законно, по-хозяйски сидит Ленка. Умылась. Причесалась. Красавица! Как можно плохо думать о такой? Сочиняют небылицы. Всегда на красивых наговаривают. И сама она на себя наговаривает. Не любила она никого.
Смотрю на любимую и вижу себя, как в волшебном зеркале. Преобразился. Куда девалась лобастая, широконосая рожа. Вижу парня-сокола. Море ему по колено! Горы Уральские способен свернуть.
Ну и Ленка, ну и чудо! Действует на меня, как огонь из молитвы Антоныча. Очищает, сжигает в своем светлом священном пламени всякую скверну и даже самый зачумленный воздух. Где Ленка, там и свежесть, правда, красота, сила.
Двадцатка медленно толкает ковши к желобам. На обрыве литейного двора стоит парень в войлочной шляпе и таращит завидущие глаза на Ленку и меня. Больше на нее. Он кричит:
— Эй, земляк, здорово!
— Здорово! — откликнулся я.
— Это кто же за ребро твое держится? Новый помощник?
— Жена!
— Губа не дура.
Ленка спряталась. Не стесняйся, красна девица. Пусть завидуют. Против такой зависти ничего не имею.
Расставил ковши под желоба. Ждем чугун. Перекур.
Ленка примостилась на откидном креслице, поглядывает на меня, хочет что-то оказать, но почему-то не решается.
— Говори! Давай! — смеюсь я. — Выстрели!
Не поддержала мой смех. Сказала серьезно:
— Целый день к тебе порывалась. Сердце болело. Все хорошо у тебя, Саня?
— Ну и правильно, — перебил я. — Так и должно быть. Железо к магниту тянется, Ленка к Саньке, а Санька к Ленке.
Сказал одно, а подумал о другом: «Милая! Ничего с нами не случится до самого социализма!»
Обнять ее хотел, но не посмел: много глазастых вокруг.
— Саня, а что он любит? — спрашивает Ленка.
— Кто?
— Антоныч. Чем будем угощать?
— Рано хлопочешь. Еще неизвестно, когда приедет. Подождем второй телеграммы!