И она обнимает меня, целует, будто и в самом деле только что встретилась с братом после долгой разлуки.
Ася стоит посреди двора, расчесывает деревянной гребенкой свои волосы и во все глаза смотрит на мачеху и на меня. Удивляется. До сих пор не привыкла к малахольной бабе. Пора мне все-таки удирать. Бог с ними, с сумасбродными!
Марья Игнатьевна не удерживает. Посторонилась, пропустила на улицу.
Ася что-то кричит мне вслед, но я не оглядываюсь.
Повечерело. Зажигались огни на строительной площадке и в действующих цехах. Потянуло прохладой. Сильнее стали слышны голоса кургузых локомотивов, бегающих по спиралям Магнит-горы. Гудела воздуходувка, как майский жук, увеличенный в миллиард раз. Красноватым дымком курились контрольные свечи домен.
Засмотрелся я на вечернюю Магнитку, разогрел себя быстрой ходьбой, но голову не остудил. Думаю и думаю. И как только я расскажу Лене о том, что случилось во дворе Атаманычевых? Особенно о бесстыжей Асе. Лучше не рассказывать. Сколько уже тайн накопилось у меня!..
И в доме Гарбуза ожидал меня сюрприз. Степан Иванович, только я открыл дверь, налетел на меня:
— Что ты наделал, барбос? Размахался!.. Твой дед на хозяина руку поднимал, а ты — на своего брата!.. Ничегошеньки ты, оказывается, не понял. Даже Ленина. Бессовестный!
— Выслушайте, Степан Иванович!
— Оправдывайся там, где провинился, бессовестный!
Он выталкивает меня на улицу, а я упираюсь.
Не ждал я такой выходки от Степана Ивановича, несогласен с ним. Говорю:
— И дед Никанор поднял бы руку на Тараса. И я имею право дать ему по зубам. Ненавижу захребетников. Читаешь «Правду»? Летуны и лодыри загнали Донбасс в прорыв! Разгильдяи опозорили черную металлургию! Подкулачники саботируют хлебозаготовки!
— Вот какая высокоидейная подкладка у твоего рукоприкладства! Кто зарядил тебя, Саня?
— Сам понимаю! Рабочий я человек, коммунист, совесть имею. Да не какую-нибудь, не бесцветную, а красную. А вы? Забыли, что писали наркому?
Он с печальным изумлением вглядывается в меня, а я скороговоркой выкладываю все, что обмозговал после разговора с Ваней. Не ударяем по разгильдяям — вот и в прорыв попадаем. Их много, а нас, ударников, мало. Никита Изотов — краса и гордость нашей эпохи, а мы не роимся вокруг него, не размножаемся. Не во всю силу вкалываем. Стыдимся блеснуть трудовой доблестью. Зависти боимся, насмешек. Вылетим в трубу, если будем потакать разнокалиберным тарасам, извиняться перед ними за свои тумаки и подзатыльники. И пятилетку съедим с потрохами, если не научимся собирать урожай без потерь, добывать уголь и варить сталь без прорывов.
Не понял меня Степан Иванович. Столкнул с крылечка, захлопнул дверь. Такое письмо написал Серго — и не понял. Ладно, не на целый век рассорились. Дойдет до него моя правота.
Глава пятая
Ну и денек выпал на мою долю! Вернулся на Пионерскую еле живой и завалился спать. И во сне чувствовал, как ныла душа. Проснулся оттого, что стало жарко и тесно в моем продавленном ложе. Протираю глаза и соображаю, что произошло.
Рядом со мной кто-то тихонько дышит. Кто же еще, как не Лена! Примчалась! Сняла с души камень. Вот так всегда. Стоит ей прикоснуться ко мне, взглянуть ласково, сказать что-нибудь, и я сразу веселею. Тихонько прикасаюсь губами к ее губам, горячим и влажным.
Удивительно! Живут люди в разных концах земли, не знают о существовании друг друга, ни единой ниточкой не связаны. Но вот встретились, полюбили и срослись. Не при нас это началось и не после нас кончится. Человек рождается для любви. Для любви живет. Через страдания и надежды, через труд и борьбу — к любви!
Сказать ей все это или не сказать? Не надо. Все знает.
Все ли? А мое столкновение с Алешей, Тарасом, Гаврилой? И то, что было с Асей, с Марьей Игнатьевной? И последний разговор с Гарбузом?
Тесна моя койка для двоих.
Я перетащил Ленку вместе с тюфяком и подушкой на пол. Вот где приволье, как на траве-муравушке.
— Постой! — Ленка хохочет. — Давай поужинаем. Притащила я шмат сала. У казаков на старинную шаль выменяли.
— Спасибо, кормилица!
— Не меня благодари, а мачеху. Не позволила идти к коханому с пустыми руками. Возьми, говорит, харч, накорми моим приданым своего бугая.
— Так и сказала? Ну и ведьма!
— А за что ей любить тебя? Она всех мужиков обманщиками считает. Одному Богатырю верит.
— Несчастная баба!
Вибрирует оконное стекло и чашечка будильника. Жужжат обеспокоенные мухи. Гудок!.. Люди спешат на работу, а я с милой прохлаждаюсь.
Окно раскрыто в теплую ночь. Небо густо забрызгано звездами. Каждая хочет упасть на землю и не падает. Посреди звезд катится белая, свежеоткованная лунная лепешка.