9
Слёзы, стекающие по лицу, сбивали с пути; я пыталась остановиться и сброситься с балкона, но что-то резко двинуло мною, и я направилась в свою комнату. Открыв со скрипом плотно закрытую дверь, тёмные очертания комнаты осветились проскальзывающими лучами из приоткрытой двери. Мрак и тусклая тень вернули меня из витающего состояния, я резко отдёрнула руку от двери.
Эндрю, казавшийся мне вполне симпатичным, был лишь подобием своих дружков, которые так яростно отреагировали на слова Габриэля в тот вечер. Он стоял повернутым к моей кровати, грубо разрывая остатки бумаги в руке. И только сейчас я понимаю, что это было письмо, которое я должна была прочитать. Письмо, которое могло бы прояснить всё то, что я так прятала от чужих глаз и даже от Сары. Эндрю показал всего себя, всю ту сторону подражающего мальчика, желающего быть частью дурной компании. Он солгал в тот вечер, а я так беззаботно поверила, потому что была не в состоянии адекватно воспринимать любую информацию.
Я помнила всё, что происходило в те дни, проведённые в боли и мучениях от предательства Габриэля. И воспоминания о жизни в Академии разделились "до" и "после", но все слова Габриэля всплывали в моём сознании с новой неистовой силой.
— Эндрю порвал письмо, — ответила я, продолжая вспоминать всё больше моментов из прошлой жизни, проходящих через меня словно ветер.
Нежные и волнующие черты лица сменились томимой злостью и негодованием, которое отражалось даже в побелевших костяшках пальцах, сомкнутых в кулак. Это лишь малая доля того, что испытывала я, когда стала изгоем своей стаи.
Академия стала моим домом, первым и единственным. Несмотря на все жёсткие условия, в которых нас ставили, я бы солгала, если бы сказала, что не хотела бы вновь почувствовать всю ту силу и мощь, охватывающую меня при нахождении там. Я любила ощущать себя частью чего-то большего, находясь в чаще леса. Тайные и мрачные очертания ночного лесного переулка манили меня, и я мимолётными ночами прогуливалась там в сопровождении Габриэля. Тишина, молчание и лишь громкие отзвуки ночных животных и шуршащих деревьев не давали сомкнуть глаза от удовольствия.