Поскольку праздник Дженни спланировала в виде дневных посиделок на полу в гостиной за пиццей с перцем, парой стаканов пива и просмотром шоу «Следующая топ-модель Америки», я не сомневалась: все пройдет отлично. Мы ели, сплетничали, и она рассказывала мне о квартирах, что успела сменить в Нью-Йорке: о комнатушке с крысами в Нижнем Ист-Сайде, до того как он превратился в модный квартал, о студии в доме в Гарлеме, который позже переделали под элитное жилье, о квартире с одной спальней в Челси, где она жила со своим бывшим, а потом об этом месте, где она поселилась с Джиной. Не так уж тут плохо, заверила Дженни.
— А мне за всю жизнь довелось пожить только с Марком, печально, да? — спросила я, задумчиво пережевывая пиццу. — Если не считать колледжа, конечно, но даже тогда мы все время были вместе. Господи, это так жалко выглядит со стороны!
Я ощутила, как на меня накатывает плохое настроение.
— Ты знаешь, что я считаю тебя потрясающей девушкой, да? — сказала Дженни, взяв еще две бутылки пива и передав мне одну. — И решение приехать сюда с целью выяснить, чего ты хочешь от жизни, было правильным. Действительно правильным.
— Я чувствую, что сейчас последует союз «но», — произнесла я, на всякий случай сделав большой глоток пива.
— Нет, не совсем. Однако думаю, лучший способ забыть Марка — поговорить о нем, — осторожно предложила Дженни, — а не просто отмахнуться от воспоминаний. Иначе проблема вновь всплывет, когда ты будешь меньше всего этого ожидать, и ты почувствуешь себя дерьмово.
— Думаю, ты права, — пробормотала я с набитым ртом, хотя этого я изо всех сил пыталась избежать. Теперь все мои проблемы с Марком решались исключительно мной и моим компьютером. — Но всякий раз, когда я думаю о нем, даже если до этого я чувствовала себя прекрасно, мое настроение опускается ниже плинтуса. Вообще я собиралась тебя об этом спросить. Знаешь, ведь я человек очень спокойный.
— Спокойный или равнодушный к тому, что его расстраивает? Иногда мы настолько привыкаем ничего не чувствовать и просто плыть по течению, что перестаем распознавать истинное счастье или истинную печаль. А если Марк единственный парень, с которым ты когда-либо встречалась, то я полагаю, и сердце у тебя разбито впервые.
— Не думаю, что у меня разбито сердце. — Я покачала головой. — Он мне изменял, так что теперь без него мне намного лучше. К тому же я считаю, ты права. Мыс ним давно не были по-настоящему счастливы, просто я закрывала на это глаза и убеждала себя, что все в порядке. Наверное, я до сих пор не привыкла к смене часовых поясов.
Я потянулась за очередным куском пиццы и подняла глаза на Дженни. Она пристально смотрела на меня с тем же сочувствием, что и утром, когда меня, вырвало.
— Энджел, ты очень смелая, просто настоящая героиня, — заговорила она. — И это совершенно нормально, что случившееся тебя расстраивает. Ты верила в эти отношения и посвятила им десять лет, а он изменил тебе. Такое за три дня не переживают.
— Ладно, все в порядке, — сказала я. И вновь на меня навалилась страшная тоска. — Мне никогда раньше не доводилось переживать разрыв…
— Я просто говорю, что это нормально, когда чувствуешь себя… ненормально, — объяснила Дженни, подползая ко мне. — Возможно, ты даже почувствуешь себя лучше, если позволишь себе на какое-то время упасть духом. И дать волю эмоциям.
— Мне кажется, я никогда не изменила бы ему, — медленно произнесла я. — Даже если бы кого-то встретила, никогда не стала бы изменять Марку.
Слезы медленно наполнили глаза.
— Знаю, милая. — Дженни, забрала у меня бутылку с пивом. — Ты хороший человек, и ты права: тебе намного лучше теперь, когда ты избавилась от этих отношений.
— Но почему он так поступил? — запричитала я. — Почему он изменил мне? И почему он меня больше не любит?
Я уткнулась в плечо Дженни, ее футболка тут же промокла от моих слез.
Прическа, макияж, одежда — все это не изменило меня, меня настоящую, с которой Марк провел десять лет и которую променял на дешевую теннисную шлюшку.
— Чувства проходят, Энджи, — сказала Дженни, и в ее голосе тоже слышалась горечь. — Со всеми такое бывало, это всегда потрясение, и большинство людей проходят через это до того, как им исполнится двадцать семь. Но у тебя все будет отлично, посмотри, чего ты уже добилась!
— Мне двадцать шесть! — рявкнула я, схватила бутылку с пивом и принялась бурно ею жестикулировать. Из бутылки получился прекрасный реквизит. — И чего я добилась? Марк десять лет меня знал, но так и не смог полюбить. А всем моим новым знакомым достаточно будет и десяти минут разговора, чтобы прийти к таким же выводам, как он, даже моя новая прическа здесь не поможет.