Выбрать главу

По моему проекту я пересекаюсь с несколькими внешниками, в первую очередь, с упомянутой уже семейной парой, потерявшей дочек, — они работают с тем самым бионейрокластером в низах. Как бы мне ни было неприятно это признавать, но ряд сложных программных задач проще и быстрее решать через него. «Брейнфреймы» — так называют их внешники — позволяют избежать программирования. Если достаточно детально описать задачу, то они выдают сразу готовый код. Он часто непонятен, но работает, а это главное. Минусы такого «программирования» — чтобы что-то добавить, убрать или изменить в функционале, нужен опять же бионейрокластер, желательно тот же самый. Человеку детально разобраться в их коде практически нереально. Работать с ними могут далеко не все, это не компьютер, которому можно написать последовательность команд, переменных и условий. Работа с «брейнфреймами» напоминает общение с каким-то почти разумным, но очень странным существом с непривычной логикой, которое ещё надо уговорить выполнить вашу задачу. Она ведётся через «прямой интерфейс», когда оператор надевает на голову шлем и оказывается как бы на одном ментальном уровне с устройством… Я этого не могу. Голова, видимо, не так устроена. Поэтому приходится задействовать внешников. Я как можно подробнее формулирую им задачу, они передают её бионейрокластеру, тот выдаёт готовую программу, я её тестирую в виртуалке, говорю, что доработать, процесс повторяется. Потом тестирование на железе — и всё сначала, потому что непременно вылезет что-нибудь незамеченное на моделях. Алгоритм привычный, при Креоне занимался примерно тем же самым. «Брейнфреймы», что бы это слово ни значило, в своё время позволили в кратчайшие сроки наклепать кучу прошивок, что, с одной стороны, обеспечило нас рендом, а с другой — лишило детального контроля над ситуацией. Большая часть их кода совершенно непонятна, без бионейрокластеров его не поменять, а те управляются в основном внешниками. Среди горожан тех, кто способен стать оператором, нашлось очень мало. Я бы предпочёл обойтись в своём проекте ручным программированием и мощностями вычислительного центра, но снова, как и во времена кризиса, фактор времени важнее всего остального.

* * *

В своих апартаментах я живу не один. На третий день после переезда обнаружил в одной из спален скромно сидящую на краешке кровати Седьмую. Включённую, но не знающую, что ей делать.

— Мне она больше не нужна, — равнодушно сообщила Берана.

— Не пригодилась? Или план не сработал?

— Пригодилась и сработал. Оригинал действительно повелась на бродящего по улицам клона — я постаралась, чтобы это попало в локальные новости. Мой расчёт был верен — они притащили мапу в своё убежище. Оказалось, что человек, которого я искала, выкупил кондоминиум в низах, и, оставив снаружи всё как было, внутри превратил в жильё не хуже здешнего. Мапа передала координаты, моя гвардия ворвалась туда, но они сумели как-то сбежать.

— От гвардейцев в оболочках? — удивился я.

— Это, как вы говорите, «внешники», у них оказались неожиданные возможности. Очень хороший специалист, но, к сожалению, оказался не настроен на сотрудничество. Я продолжаю контролировать здание, но вряд ли они вернутся, так что мапа освободилась.

— А мне она зачем?

— Вам нужно будет на ком-то испытывать «скорлупу». Она лучший кандидат, с открытым нейровентилем и функционирующей прошивкой. Одновременно и автономна, и управляема.

— Да, — признал я, — действительно редкая конфигурация, будет удобно при тестировании. Вся телеметрия доступна.

Теперь Седьмая живёт в соседней комнате. Хлопот от неё никаких, еда и прочее тут без ограничений. Поназаказывала себе зачем-то одежды, хотя никуда не выходит. Наверное, пытается компенсировать пустоту внутри. Волосы у неё снова белые, Берана удалила краску. Бродит по апартаментам привидением.

Я рассказал ей всё: про клонирование, прошивку, про бордель и так далее. Седьмая не устроила истерику, не впала в депрессию, не обрушилась на меня или Берану с обвинениями. Молчала сутки, потом пришла в гостиную, когда я завтракал, села напротив и спросила:

— Я вам нужна?

— Пригодишься, — кивнул я.

— Для чего?

— В качестве тестировщика новой технологии. Твоя комплектация для этого идеальна.

— Я человек?

— Да. Клонирование — не самый обычный способ появления на свет, но, как по мне, ничуть не хуже классического.

— Разве у клонов есть душа?

— Что такое «душа»?

— Не уверена, — задумалась она. — Во мне иногда всплывают какие-то слова, идеи и концепции, но я не могу понять, как они между собой соотносятся. Кажется, понятие «душа» как-то связано с тем, чтобы быть человеком.

— Скорее всего, это мнемоническое эхо твоего оригинала. Постепенно оно будет усвоено новой, формирующейся личностью, переосмыслится и станет её частью. Мне этот термин незнаком, так что я не могу сказать, есть ли «душа» у клонов. Ты первый клон, которого я вижу, но, насколько мне известно, они идентичны оригиналам полностью.

— Я видела оригинал. Недолго. Она очень красивая и почему-то старше.

— Наверное, копию снимали какое-то время назад.

Седьмая так долго молчала, что я успел закончить завтрак. Но не ушёл. Мне стало интересно.

— Если я человек, — сказала она наконец, — я могу… ну… как-то распоряжаться собой?

— Распоряжаться собой люди не любят и всячески избегают, — ответил я. — Иначе не выбирали бы ренд. Что же касается тебя… Насколько я понимаю, однозначного статуса у тебя нет. Можно было бы сказать, что ты принадлежишь Беране, но она отказалась от владения, передав мне.

— То есть я принадлежу вам?

— Я и сам-то не вполне собой распоряжаюсь сейчас… Если тебе это важно, я не претендую на владение. Мне было бы удобно использовать тебя в тестах, но, если это по каким-то причинам будет невозможно, есть и другие способы. Резюмируя — ты не являешься ничьей собственностью, то есть можешь принимать самостоятельные решения.

— Вы можете меня… как это называется? Дерендить?

— Да, я могу отключить твою прошивку и заблокировать нейровентиль в открытом состоянии.

— На что это повлияет?

— В конкретном случае только на то, что твоя ценность как уникального тестировщика исчезнет. У меня не будет доступа к твоей телеметрии, и ты ничем не будешь отличаться от любой деренднутой мапы. В остальном, насколько я могу судить, твоя прошивка неактивна и никак не модифицирует поведение.

— Я могу отказаться быть этим… тестировщиком?

— В любой момент, — подтвердил я. — Могу отключить тебе прошивку, и иди куда хочешь. Лифт по коридору налево. Без айдишки и токов будет сложно, но я в своё время выжил. У нас свободный город, каждый может попробовать найти свой способ не сдохнуть.

Она снова замолчала, что-то обдумывая, и я уже было решил, что разговор окончен, но потом Седьмая сказала:

— Этой ночью я почти спрыгнула с балкона.

— Не очень понимаю, что значит «почти». Это бинарное действие. Либо спрыгнула, либо нет.

— Я приняла решение спрыгнуть и была готова его реализовать. Но потом передумала.