Вся прелесть в том, как решена старая схема. Все зависит от фантазии устроителей их ресурсов. В одном пандале поставили проекционный аппарат, дающий движущийся фон. В другом электрические вспышки (как на танцплощадке) придают битве дополнительный драматизм. В третьем гоняют на магнитофоне развеселую киномузыку. В четвертом Дурга имеет несомненное сходство — и лицом, и фигурой — с популярной кинозвездой Шармилой Тагор. Есть Дурги кубистические и даже абстрактные (в пандале, принадлежащем Институту искусств). Блюстители старинного благочестия пишут длинные меланхолические статьи в местные газеты о падении нравов, о вульгарности современной молодежи.
Три вечера мы ездили по праздничному городу и, смешавшись с веселой толпой, тоже смотрели, сравнивали, любовались. Впечатление портил зарядивший вдруг дождь, но он же сообщал празднику дополнительную прелесть, удваивая великолепие иллюминации отражениями в лужах.
В первый вечер мы ездили в южную сторону, к госпиталю Миссии Рамакришны, и обнаружили множество пандалов на улице Сарат-Гхош и ее переулках. Около 11 часов вечера мы оказались на площади, где шумела ночная ярмарка: в свете фонарей бойко шла торговля игрушками и сладостями. Тут же в одной из палаток активисты Коммунистической партии (марксистской) продавали брошюры Маркса, Ленина, Сталина и Мао Цзэдуна.
На второй вечер мы подались на север, в сердце исторического города. Такой густой толпы я не видел ни разу в жизни. Это было безбрежное море людское, в котором любая единица растворялась как капля. Пробиваться сквозь неслыханной плотности толпу можно было только силой, охраняя детей. Но ни разу не было хотя бы малейшего инцидента, грубого слова или злого взгляда. Не было пьяных, не было обмена «любезностями», люди были доброжелательны и деликатны.
Был, правда, один момент, когда нервы дрогнули. Мы пробивались к какому-то невероятных размеров шатру, когда путь преградила полиция. Взмыленный полицейский закричал нам: «Туда нельзя с детьми! Оставьте ребенка здесь, а сами идите!» Но, увидев наши перепуганные лица, махнул рукой — назад пути все равно не было — и пропустил нас.
Возле кинотеатра «Элита» мы нашли самые красивые статуи. Их делал большой художник. На светло-голубом керамическом фоне большие фигуры богов из серой необожженной и неокрашенной глины смотрелись удивительно. Кругом стояла густая толпа, в восторге цокавшая языками и ие желавшая расходиться.
Уже у самого дома нас затащила в какой-то двор толпа ребятишек. Судя по всему, это был склад бумажной макулатуры. Они сотворили из нее бумажные волны, захлестнувшие весь двор. В центре стояла грошовая пластмассовая куколка богини. Ребята были явно горды своей изобретательностью. Мы не устояли и, собрав несколько рупий, вручили их ребячьей команде. Бакшиш был принят с достоинством.
Был еще и третий вечер, когда по просьбе генконсула я как «бывалый» повез по Калькутте последнюю экскурсию — для должностных лиц. Калькутта, умытая дождем, спрятавшая в ночи свое дневное убожество, напоминала сказочные сады Черномора: тысячи разноцветных огней перемигивались в лужах, пандалы, подсвеченные изнутри, сияли, как волшебные дворцы.
А утром 25-го наступил странный финал, шокировавший нас, добропорядочных европейцев. Всю красоту вытащили из шатров, доставили в грузовиках на берег Хугли, вывезли на лодках на середину реки и… безжалостно утопили. Через полчаса от былого великолепия остались груды размокших бумажных украшений на воде да комки серой глины.
Индийцы разъяснили мне суть этого обряда. Статуи Дурги и других богов делаются из глины, взятой 76 взаймы у священной Ганги, чтобы оогиня могла сойти на землю и свершить свое дело: уничтожить накопившееся за год зло. Затем она должна вернуться на небо. По легенде, великая река течет не только по земле, но и под землей и по небу. Возвращая глину в реку, мы даем возможность богине высвободиться из временной оболочки и вернуться к другим небожителям. И не надо вздыхать о загубленной красоте, через год будут сделаны новые статуи, еще красивее!
27 октября. По просьбе женсовета собрал ребятню и повез ее в Музей кукол, благо, он находится в семи минутах езды от нас, прямо на Чоуринги.
В отличие от музея в Дели, где собраны куклы из разных стран мира, в здешнем музее сооружены большие и очень сложные диорамы, иллюстрирующие великие эпосы древности — «Махабхарату» и «Рамаяну». Их несколько десятков, все многофигурные, с великолепно прорисованным фоном. Куклы сделаны мастерски, а ведь в некоторых экспозициях, скажем великой битвы на поле Курукшетры, насчитываются десятки персонажей, больших и малых, но одинаково тщательно сделанных. Ребятня визжит от восторга, особенно при виде всевозможных причудливых монстров, с которыми без конца сражались герои эпоса: великанов, ракшасов (чудищ-людоедов) и прочих страшилищ, воплощенных с необузданной фантазией.
Другая часть музея — куклы разных стран, в основном подарки. Выделяется огромный плюшевый медведь — подарок генконсула СССР.
31 октября. Из Дели приехала моя бывшая сослуживица, секретарь редакции Сунанда С., милая скромная девушка, привезла приветы от друзей. Мы пригласили ее в гости, а так как, по индийской этике, девушке идти одной в чужой дом неприлично, то она захватила с собой калькуттскую кузину. Мы повели их в Дом советской культуры, где выступала самодеятельность с дальневосточного учебного судна «Меридиан». Молоденькие морячки выступали весело и непринужденно — пели шуточные песенки Высоцкого, откаблучивали «Яблочко», выполняли незамысловатые фокусы — и очаровали индийскую аудиторию. Были довольны и наши гостьи, особенно кузина, живущая, судя по всему, достаточно скромно. Дома мы устроили «русский обед»: борщ, всякие салаты, колбаса, шпроты и т. д. А также здешние пирожные. Не помню, упоминал ли я уже об одной забавной детали. Дело в том, что из-за жары все сливочное масло в Калькутте выпускается соленым. На нем делают и кондитерские изделия, поэтому пирожные и красивые торты тут имеют странный, солено-сладкий вкус.
Больше всего наши гостьи боялись съесть ненароком свинину или говядину. Кузина, кроме пирожных, вообще ни к чему не прикоснулась. Сунанда вела себя смелее — ела шпроты, борщ (постный, конечно, мы это предусмотрели) и даже попробовала на язык капельку коньяку. И это было отважно с ее стороны, без всякой иронии. Индийцы очень настороженно относятся к чужой еде, боясь ритуально оскверниться. Правда, у молодежи любопытство часто пересиливает все запреты.
Что касается нас, то к индийской кухне мы давно уже привыкли и нас не пугает даже наперченный арбуз или подобная этому экзотика. Бенгальская кухня в целом похожа на общеиндийскую — обилие овощей и фруктов, острота и т. д. Но есть и особенности, например в ней много «даров моря» — рыбы и креветок. Рыбой завалены рынки, дешевой и дорогой, всякой. Самая вкусная (и самая дорогая) — это, конечно, хилса, напоминающая севрюжину. Креветки, лангусты, омары — большие и усатые. Единственное условие: никогда не думать и не пытаться узнать, где выловили рыбу и креветок, чем они питались, ибо навсегда отобьешь у себя желание есть их и лишишься одного из деликатесов Бенгалии.
Рыбу здесь готовят не только вкусно, но и красиво. Ее обрабатывают специями, горчичным семенем, перцем и жарят в кипящем масле, после чего она покрывается зелено-золотистой корочкой, под которой сверкает белое мясо, и, кроме того, у нее удивительный аромат. Эта красота водружается на гору серебристо-белого рассыпчатого риса. Очень любят здесь дал, из которого готовят бесконечно разнообразные соусы, подливки, каши.
Но самую большую славу бенгальской кухне создали сладости. В отличие от известных нам восточных сладостей, принадлежащих в основном к арабской кухне, — тяжелых, жирных, содержащих массу муки, орехов, сахара, меда, пряностей, — бенгальские сладости очень легки, так как их основной компонент — творог.
Кондитерские лавки выглядят нарядно. Сласти высятся под стеклами витрин живописными горками — красными, зелеными, шоколадными, золотистыми — в зависимости от добавки красящего вещества (свекольного сока, какао, кокосового экстракта). Это «сандеш» — плотные квадратики из творога, уваренного с сахаром и пряностями. Они покрыты сверху тончайшими серебристыми листами, напоминающими фольгу, которая облепляет сласти и никак не хочет отчищаться. Когда мы впервые купили эти сладости и растерянно обсуждали, что делать с «фольгой», продавцы рассмеялись и объяснили, что это — съедобное, «пищевое» серебро, имеющее к тому же и дезинфицирующие свойства.