На обратном пути в реденькой эвкалиптовой рощице мы остановились подкрепиться. И узрели (тоже впервые в жизни) крепость термитов. Это высокие, метра полтора и выше, структуры кремового цвета, напоминающие конусы, но с множеством складок с рваными, острыми краями. Они были продырявлены многочисленными ходами, но хозяев не было — то ли покинули свой дом, то ли ушли вглубь на зимовку. Ни одного, даже крохотного кусочка на сувенир мы ни отломить, ни отбить не смогли — крепость стали. Оставалось одно — сфотографироваться рядом на память.
Терракотовые храмы Бенгалии
В средние века Бенгалия становится центром культа бхакти, основанного на легенде о любви Радхи (человеческой души) к Кришне (Богу) и сыгравшего огромную роль в становлении индийской культуры. Кришнаитские храмы строятся по всей Бенгалии: для каждого преуспевающего индуиста дело чести — вернуть людям часть накопленных богатств посредством строительства храма, которым могут пользоваться все. Храмы строили помещики, брахманы, ювелиры, купцы, даже виноторговцы.
Особенно много кришнаитских храмов с уникальным терракотовым декором сохранилось в бенгальском округе Банкура, куда входит и Вишнупур, а также в округе Бирбхум, граничащем со штатом Бихар.
Терракота — материал древний, известный еще в Мохенджо-Даро и Хараппе (III–II тысячелетия до н. э.). Но терракотовая облицовка храмов — чудо, принадлежащее Бенгалии. Пик этого искусства был в XVI–XVIII веках. Храмы строились до конца прошлого века, но постепенно этот обычай угас, что привело к исчезновению ремесла храмовых строителей, остались лишь игрушки и банкурские лошадки…
В былые времена по Бенгалии бродили артели мастеров по терракоте. Артель состояла обычно из 12 человек, во главе стоял мастер, приказы его исполнялись беспрекословно. Он принимал заказы, отвечал за качество исполнения, получал плату. Остальные считались его учениками и как бы членами единой семьи, а потому и жили, и работали вместе.
Как начиналось строительство храма? Заказчику, пожелавшему спасти душу, мастер показывал имевшийся у него набор типовых проектов для храмов различных форм и размеров. Выбранный согласно средствам и вкусам проект принимался к исполнению. Часть артели немедленно отправлялась по округе на поиски глины. После испытания образцов останавливались на каком-то из месторождений, и работа начиналась. Делали кирпичи небольшого, строго определенного размера. Из той же глины делались формы, по которым будут отливаться типовые детали украшении. Специальные художники-модельеры разрабатывали композиции и сценки, которые украсят будущие плитки, и здесь никаких пределов их фантазии не ставилось. В период сушки, не раньше и не позже, острым инструментом — ножом, резцом из кости или бамбука — прорабатывались детали, чистились, уточнялись. Далее шли обжиг в особых печах, отбор, облицовка. Когда храм был закопчен, артель отправлялась дальше, в поисках новых заказов.
Если в вишнупурских храмах тематика украшений традиционная, чисто кришнаитская — мифологические сюжеты, орнаменты, птицы, цветы, жанровые сценки, то в Бирбхуме, кроме того, присутствует тематика совсем необычная: жизнь европейцев. То ли мастеров поразили необычный вид и обычаи пришельцев, то ли они хотели угодить новым хозяевам, но, так или иначе, рядом с Кришной, Рамой и Ситой появились леди с собачками, джентльмены с трубками, солдаты и т. д. Есть и довольно едкие сюжеты, например осел, выпрашивающий подачку у англичанки, ряд изображений на плитках носит эротический характер.
О банкурских лошадках
Бесчисленные фигурки животных из терракоты были найдены при раскопках в долине Инда, но лошадей там не было. Лошади пришли откуда-то извне, с севера, неся на себе арийских наездников, и с течением веков стали важной темой племенного и деревенского искусства Индии. Индра, бог грома и дождя, ездил в колеснице, запряженной десятью тысячами золотых и по-павлиньему раскрашенных жеребцов. Бог солнца Сурья ездил в колеснице, запряженной семью жеребцами. На юге Индии терракотовых лошадей ставят у околицы села, чтобы бог Аяннар мог объехать ночью вокруг него и охранить жителей от злых демонов. Их высота — до 3 метров, они ярко раскрашены и декорированы.
В Бенгалии таких лошадок лепят деревенские мастера в округе Банкура. Их жертвуют богам, если хотят иметь ребенка, поправить здоровье, выиграть дело в суде. Иногда их ставят на могилы индуистских или мусульманских святых.
Большие терракотовые кони, красные или черные, стоят в поле, у околицы, их подвешивают к ветвям деревьев, слывущих священными, у прудов и бассейнов. Для крестьянина конь — символ надежды.
Эта практика жива и сегодня. Деревенские гончары лепят такие фигурки тысячами, они разбиваются, пропадают, гибнут от непогоды, и новые тысячи занимают их место.
В 1963 году черные и красные терракотовые фигурки впервые появились в сувенирных магазинах Калькутты. Под названием «банкурские кони» они начали свое победное шествие по стране и всему миру. Банкурские кони имеют небольшое тело, длинные ноги, длинную шею, маленькую головку и длинные уши, из-за которых их путают с осликами. Уши и очень короткий хвост — съемные. Сейчас у них появилось множество собратьев из дерева, бронзы, стекла, фаянса и т. д. Но родоначальниками всех их являются кони из бенгальского округа Банкура.
25 января. Я нашел способ знакомиться с Калькуттой. Машиной меня и еще кого-нибудь, чаще всего Виктора, забрасывают в достаточно отдаленный район, откуда мы идем пешком, изучая по пути, как писали Ильф и Петров, «быт и нравы местных народов». И всегда находим что-то интересное. Сегодня это был новенький, «с иголочки», джайнский храм в какой-то боковой улочке. У входа были вмонтированы в стены большие плиты песчаника с высеченными на них поучительными сюжетами. Среди эпизодов из жизни джайнских вероучителей я вдруг увидел странно знакомый сюжет, который встречал в «Мудрости Балавара» — средневековом грузинском собрании басен и поучений, а также у Льва Толстого в его собственном переложении. А самой-самой первой была буддийская притча о человеке, которого загнал на дерево разъяренный слон. Устроившись на ветвях, человек огляделся и увидел у подножия дерева двух мышей, черную и белую, грызущих корни. В пропасти, на краю которой стояло дерево, извивался дракон, готовый проглотить человека, а на самом дереве выглядывали из нор головы четырех аспидов, также угрожавших человеку. Но он узрел на ветвях немного меда диких пчел и стал его жадно слизывать, забыв о подстерегающих его опасностях.
Вот расшифровка образов древней притчи, которую д.|пали проповедники всех времен — от неизвестных буддийских монахов до Толстого. Слон — это смерть, преследующая сынов человеческих; пропасть — мир сей; ветви — дни человеческие; мыши — день и ночь; четыре аспида — вещества, из которых создан человек, от исчезновения любого из них он гибнет; дракон — ад, а мед — мирские наслаждения, которыми мир обманывает сбившихся с пути людей. Сотни или тысячи лет бродит эта жестокая и безнадежная сказка по миру — от Индии и Непала до Груши и России, и внимают ей одинаково и буддисты, и индуисты, и христиане, и мы, неверующие… И здесь, в Калькутте, затерянный в человеческом муравейнике, воспринимаешь ее мудрость особенно остро.
26 января. На территории, примыкающей к Форту Уильям, состоялся парад местного гарнизона по случаю Дня Республики. Конечно, после грандиозных зрелищ в Дели здесь все кажется гораздо скромнее. Прошли пожарные части, несколько пушек и БТР, несколько подразделений кадетов и кадеток. Сам дух здешних парадов все-таки очень непривычен для нас, особенно вольный шаг вместо нашего «прусского», идущего еще от Павла I. Непривычно и музыкальное сопровождение: идет военная техника, а оркестр исполняет старинный вальс «Осенний сон» (да, да, тот самый!), идут войска, и звучит разухабистый фокстрот, что-то вроде лещенковского «Чубчика».