В первые дни наши играли вяло: сказывался климат, особенно влажность. Но постепенно разыгрались. Девушка из Каунаса Аста Станкиене обыграла чемпионку мира, маленькую, тоненькую, подвижную как ртуть китаянку. Приятно было, когда китаянка под каменными взглядами своих начальников первая подошла к Асте и пожала ей руку, поздравляя с победой. Первые и вторые места заняли наши смешанные пары: Гомозков — Фердман и еще одна. В последний вечер мы сидели на стадионе допоздна, болея за нашу команду и попутно любуясь ювелирной игрой китайцев, японцев, филиппинцев. Отчет о чемпионате, главным образом о советской и индийской командах, с множеством фотографий напечатан в нашем журнале, и этот номер мы дарим в качестве сувенира.
23 февраля. Еще одна поездка за пределы Калькутты — в городки Навадвипа и Кришнанагар.
Прошел всего месяц со времени поездки в Вишнупур, а пейзаж уже другой — деревья вдоль дороги цветут огромными красными цветами.
И вдруг мы уперлись в довольно широкую реку. Переправа — на пароме, хилом на вид, но спокойно-выдерживающем тяжелые грузовики. Встав в довольно длинную очередь, мы прикинули, что простоим не менее часа, поэтому отошли подальше, на уютную полянку, и расположились позавтракать. И хотя было очень рано (часов 8), мы не успели даже разложить продовольствие и открыть термосы, как немедленно, будто из-под земли, появились люди — мужчины, женщины, дети. Нет, они ничего не просили, просто стояли в отдалении толпой и смотрели, как белые саабы едят. Едят — и давятся от этого внимания…
Паром привез нас к песчаному берегу, где на возвышении лежал очень старый, очень святой и очень грязный город Навадвипа («Новый остров»). Он был известен еще в XII веке под названием Надия. В средние века он стал одним из центров кришнаизма, ибо именно здесь родился знаменитый святой, поэт-бхакт Чайтанья. Храмов и сегодня здесь много, они высятся на всех улицах. Мы побывали в трех. В первом но было ничего, кроме грубых идолов, вымазанных красной краской. По узкой улочке, окруженные толпой, мальчишек, мы прошли ко второму, носящему имя Радха-Кришна. На втором этаже просторный зал, по периметру которого размещены в стенах большие, освещенные на манер аквариумов ниши, в них устроены диорамные кукольные сценки на тему мифов о Вишну и истории Кришны и Радхи. Все куклы — из глины, грубоватые, но выразительные, все ярко раскрашены. На крыше в отдельном домике сидели, увенчанные гирляндами цветов, две большие, выше метра, статуи Кришны и Радхи. Отсюда был хорошо виден насквозь весь городишко: главная улица и отходящие в стороны кривые переулки.
Третий храм, самый известный, хранил золотое-(позолоченное?) изваяние Чайтаньи. Больше смотреть было нечего, и разочарованные дамы потребовали от меня магазинов с сувенирами, серебром и шелками, коими, судя по путеводителям, издревле славился город. Побродив по бедным лавкам, где лежали: дешевые тряпки, все успокоились и вернулись в автобус. В таких городках, вроде Вишнупура и Навадвипы, особенно отчетливо видна разница между гигантскими метрополисами и провинцией. Молчаливо было признано, что экскурсия не удалась, но возвращаться еще не хотелось, поэтому решили проехать немного вперед, просто так, наобум, ведь никаких путеводителей по окрестностям не имелось. И тут события приняли весьма занятный оборот.
Сначала мы проехали через две чистенькие, чересчур чистенькие, какие-то ненастоящие деревеньки, стоящие среди зеленых пальмовых рощиц и лугов — такой Бенгалии мы еще не видели. Потом пошли храмы — один, второй, десятый, и тоже все новые, «с иголочки», пятиглавые, белые с розовым, желтые с красным, белые с голубым, совсем русские по архитектуре, и только огромные листья банановых рощ и пальмы мешали этому впечатлению. Внутри каждого храма стояли мраморные, одетые в позолоченные одежды и осыпанные лепестками цветов статуи богов и святых, старых и новых. Мы попали в деревню Майапур — родную деревню Шри Чайтаньи, чье изображение видели в Навадвипе. Один храм стоял на месте хижины, где родился святой, другой был посвящен его родителям, третий и четвертый — его духовным наследникам, сегодняшним наставникам-кришнаитам. Брошюра одного из них, Свами Прабхавананды, продавалась тут же вместе с бумажными образками и сувенирами.
Чайтанья (1485–1533) жил и писал свои религиозные стихи-песнопения в период, когда по Индии шла волна религиозного подъема, так называемого движения бхакти, захватившего как индуистов, таки мусульман. Она дала Индии целую плеяду поэтов-святых, одним из которых и стал Чайтанья.
Чем же завоевали последователи движения бхакти любовь у народа? Они слагали стихи не на санскрите, а на народных языках, проповедовали братство, независимо от касты и веры, отказывались от пышной обрядности во имя экстатического единения с богом, призывали людей всех вероисповеданий к терпимости, состраданию, любви. Любой человек — индуист или мусульманин, брахман или неприкасаемый, грешник или святой — объявлялся частицей бога и заслуживал любви и сострадания. Трудно переоценить значение этого гуманного учения для тех жестоких веков, да и для нашего, не менее сурового времени. Вот почему имя Чайтаньи чтут и сегодня, и поток паломников в деревушку Майапур не иссякает. Другое дело, что нашлись люди, как всегда бывало в истории человечества, превратившие эту любовь и сострадание в источник безбедного существования: как оказалось, в этих неправдоподобно чистеньких деревнях живет причт многочисленных храмов, построенных на пожертвования прихожан.
Но это была не последняя наша встреча с Кришной в тот день. Среди зелени полей мы углядели сквозь влажный, но непривычно чистый воздух что-то вроде большого, пятиэтажного, бело-розового отеля. Решено было подъехать к странному видению в> чистом поле, посмотреть, что это, может быть, разжиться холодной кока-колой. Но это был не отель, а ашрам «Международного общества создания Кришны», или «Харе Кришна».
Нас встретили два вежливых и предупредительных молодых человека в оранжевых хитонах, с досиня-выбритыми головами, где оставался лишь небольшой клок волос, «оселедец», как у запорожцев в старину. Они рассказали нам, что ашрам строится уже третий год, здесь будут храм, общежитие, различные службы. Жить здесь будут сто послушников — мужчин и женщин, посвятивших себя Кришне, а также дети, которые родятся. Подавляющее большинство их — не индийцы: американцы, англичане, итальянцы. Есть потомки выходцев и из нашей страны — у одного дед и бабка жили в Вильне, уехали до революции, другой — какой-то Анатолий Федоров из Техаса. Все они учились в специальной школе в Техасе.
Показали нам молельню, еще не оконченную, с полированным мраморным полом и золоченой статуей Кришны, спальни, учебные классы, богатую библиотеку. Подарили журнал «Харе Кришна» на чудесной бумаге, с великолепными фото и репродукциями картин, отпечатанный в Японии. На мой неделикатный вопрос, на какие средства существует ашрам, чуть смутившись, ответили в классическом духе что-то вроде «бог помогает», но потом уточнили, что имеют «маленькую фабричку» в Нью-Йорке, вырабатывающую-ароматические палочки и фруктовую воду. И в заключение просили передать журнал и брошюру… в Москву, сотруднику Института востоковедения АН СССР, известному индологу Г. Г. Котовскому. Оказывается, в 1971 году основатель движения Бхактиведанта Свами Прабхупада ездил в Москву и неоднократно встречался с советскими индологами; текст бесед напечатан в журнале с большой фотографией вероучителя на фоне храма Василия Блаженного.