21 июня. В генконсульстве и торгпредстве начали работать много новеньких и попросили экскурсию по-городу. Записалось 33 человека — три «рафика». Маршрут был немудреный: Майдан — Эспланада — Иден-гарденс — Белур-матх. Недалеко от последнего обнаружили очень интересное сооружение: посреди ухоженного пруда, где плавают большие рыбины, стоит «дом-корабль», точно воспроизводящий формы корабля — палубы, мачты, шлюпки, спасательные круги, штурвал. Вход свободный. Пока участники экскурсии бегали по палубе, обмениваясь впечатлениями, к нам уже спешил официант с кока-колой и закусками. По-видимому, это что-то вроде «пикник-спот», — места, для пикников, где можно за умеренную плату отдохнуть и повеселиться.
А в Белур-матхе случилось ЧП: у одного из новеньких, солидного, лысого товарища, «увели» новые туфли, которые он благоговейно оставил у входа в храм. Здесь, конечно, моя вина — я не предупредил, что новую обувь надо сдавать на хранение специальным людям, дежурящим при храме. Так он и проходил всю экскурсию босиком, ругая нищих, воров, а заодно и попов.
26 июня. Утром прибежали возбужденные сотрудники офиса: в стране введено чрезвычайное положение. Лидеры оппозиции, в том числе Дж. П. Нараян, арестованы. Внешне на течении городской жизни это никак не отразилось, так же кипит толпа на улицах, торгуют лавки, просят бакшиш нищие.
Впрочем, на события оперативно откликнулось искусство. В залах Академии изящных искусств выставлена аллегорическая картина Ф. Хуссейна, изображающая богиню Дургу, поражающую демона. О, эта восточная способность мыслить мифологическими категориями! Газеты совершенно серьезно пишут: Индира Ганди явилась в ипостаси Дурги, чтобы поразить демона оппозиции, это не так страшно. Главное, чтобы она не перешла в ипостась Кали.
24 июля. Индустриально-технологический музей Бирлы попросил у нас для экспозиции фотографии о совместном советско-американском космическом полете «Союз-Аполлон». Так я увидел музей, на который у меня никогда не хватало времени. Похож на наш Политехнический в Москве, только меньше и беднее, но много интересных для любителя экспонатов начала века. Вход свободный, а в залах — ни души.
Музей расположен в районе Толлигандж, в южной части города. Это совсем другая Калькутта, похожая на лучшие районы Дели, — тихие чистые улицы, виллы современной архитектуры в зелени садов, чистый воздух, уют. Здесь живут самые богатые люди.
25 июля. Сегодня в генконсульстве США на Хо Ши Мин-сарани был прием по случаю благополучного завершения полета «Союз-Аполлон», попал на него и я. Генконсул США, спортивного вида, моложавый, был очень любезен. Сотрудники — ребята подтянутые, с хорошей выправкой, особенно один, детинушка под 2 метра ростом, из Корпуса мира. Показали великолепный фильм о высадке астронавтов на Луну. Потом нас четко распределили между сотрудниками, и начался разговор ни о чем. Прием был организован «на паях»: территория и еда — хозяев, выпивка — шампанское, водка — наша. Я заинтересовался превосходными репродукциями картин американских художников, которые украшали стены, и генконсул с удовольствием показал их и со знанием дела пояснил, так что разговор вышел наконец за рамки надоевшей темы: что лучше — виски или водка.
1 августа. В Горьки-садане открылась выставка молодых художников Калькутты, на которую я их подбивал долгое время. Более половины работ — абстрактные, но абстракционизм здесь очень провинциальный, самодельный. Собственное лицо имеет лишь Ганеш Пин. Ему сейчас 37 лет, коренной «калкатта-валла», разночинец, сам себе пробивающий дорогу. Живет в страшнейшей коммуналке, пропахшей примусом и помоями. И картины его тоже страшные — чернота, из которой высвечиваются нарочито грубые, тяжелые очертания людей и предметов. Рисует он будни Калькутты — нищих, рыбаков, рабочих, мальчишек, крестьян. «Боже, как он мрачен, как он груб!» — восклицают искусствоведы. Такого искусства я еще в Индии не видел! Кстати, Калькутте посвящены лишь несколько слабеньких рисунков. На мой вопрос, почему они не рисуют свой город, молодые художники ответили, что он безобразен, они его не любят и никакой эстетической ценности он не представляет. Врут! Любят они свой город, любят ревниво, завидуя Дели, сохранившему древние памятники, и Бомбею, этому европеизированному городу-пижону.
А в доказательство — недавнее сообщение местных газет: группа молодых художников задумала украсить Калькутту и как-то ночью расписала фасады самых мрачных домов на Чоуринги. Один из них я видел — жуткое черное здание Онкологического госпиталя. На высоте второго этажа весь фасад расписан огромными аляповатыми цветами — желтыми, красными и зелеными. Грубовато, но от чистого сердца! А еще мне подарили «бадж» — значок с ромашкой и надписью: «Я люблю тебя, Калькутта!».
3 августа. Совершенно неожиданно еду вечером в составе небольшой делегации «Международной книги» на открытие магазина советской книги в городок Мальда.
5 августа. Выехали мы позавчера поздно вечером, впервые не с Хоура, а с другого вокзала — Селда-стэйшн, тоже большого, но крытого и чем-то, наверное стеклянной крышей, отдаленно напоминающего Ленинградский вокзал в Москве. Приехали в 3 часа утра — странности индийского железнодорожного расписания приводят меня в отчаяние. Но нас ждали, отвезли в гестхаус («дом для гостей»), единственный в городе. Наши провожатые, желая показать свое гостеприимство, никак не хотели уходить и все старались завязать светскую беседу. С трудом мы убедили их, что должны поспать, и кое-как уснули в москитном вое. За окном хлестал дождь. В 8 утра нас уже подняли.
Митинг ожидался вечером, а с утра для нас была устроена поездка в Гоур, развалины средневековой столицы Бенгалии, расположенные в нескольких километрах от Мальды.
Нам сообщили, что Гоур был столицей еще в VII веке, во времена короля Шашанки (того, что, по преданию, разрушил храм Махабодхи в Бодх-Гайе, а потом приказал выстроить его заново). Потом, в течение веков, одна династия сменяла здесь другую — Палы, Сены, мусульманские государи. То, что дошло до наших дней — остатки сооружений XV–XVI веков, когда здесь правили мусульманские династии.
Как всегда, была красива дорога среди зелени рисовых и джутовых полей. После дождя воздух напоен влагой, солнце тяжелое и беспощадное, казалось, что кто-то бьет по голове тяжелым молотом. Хорошо, что ехать было недолго — всего полчаса. Среди полей и рощиц стояли развалины столицы бенгальских навабов — остатки дворцов, мечетей, медресе, наводящие на меланхолические размышления о скоротечности мирской славы. На бывших площадях и под сводами бывших дворцов мирно паслись козы, вокруг лепились крестьянские лачуги. Мы осмотрели грандиозные руины главной мечети — Бародвари («Великая золотая»), построенной султаном Насрат-шахом в 1526 году, бывшие парадные ворота для торжественного въезда в форт, увенчанные по углам пятиярусными башнями, минарет, с которого открывался чудесный, изумрудно-голубой ландшафт. Побывали еще в одной небольшой мечети, украшенной красивыми красно-коричнево-белыми изразцами (сразу вспомнились по контрасту голубые наряды Самарканда и Бухары), по одним сведениям — возведенной в 1475 году султаном Юсуф-шахом, по другим — придворной танцовщицей. И наконец, подошли к мечети Кадам-Расул, где хранится отпечаток ноги пророка Мухаммеда. На дверях висел огромный ржавый замок, а кругом не было ни души.
В двух километрах от Мальды, но в другую сторону, есть развалины еще одного средневекового города — Пандуа, но чувствовалось, что хозяева приглашают туда только из вежливости, да мы и сами уже изнемогали от духоты и бессонной ночи. Поэтому мы попросили отвезти нас на «Фаракка-проджект» — гигантскую плотину-мост, построенную с целью раздела вод Ганги между Индией и Бангладеш; участие в проектировании принимали и советские специалисты. Когда мы через 15 минут вышли из машины на ошеломляюще длинный, почти в 2,5 километра мост, хлынул ливень, буквально возродивший нас. Ганга в этом месте необычно широка — около 2 километров. Хорошо оттеняемая черным грозовым небом, уходила в-перспективу серо-стальная необъятная масса воды, берегов не было видно, полное впечатление морской шири. Впервые я видел такой великую реку-богиню.