опить кипяточку. Возле дома нааротив, если эти развалины можно было назвать домом, я увидел санитарку, осторожно раскапывающей грязный снег. Возле неё стоял такой же котелок как и у меня. Сидя на коленках сестричка своими тонкими раскрасневшимися пальцами нагребала снег в котелок. Что-то знакомое показалось мне в её движениях. Из-под шапки выбилась медовая прядь. -Лиизааа! - закричал я и ринулся к ней. Девушка обернулась и я увидел её удивленные зелёные глаза. Это была она, моя Лиза. Уже год не отвечавшая на мои письма. - Максим! - придавленно вскрикнула санитарочка. . Мы обнялись стоя на коленях друг перед другом. - Что ты здесь делаешь?- моё удивление не переставало расти.- Разве ты не должна быть сейчас в Москве? - Я не смогла сидеть в тылу и ждать, когда разгромят немцев. Пошла в военкомат и записалась в медсестры. Прошла курсы и меня отправили на фронт. Я так надеялась, что где-нибудь встречу тебя...- прошептала Лиза и уткнувшись в мою шинель разрыдалась. - Милая, мы встретились в адском пекле. Но я счастлив, что нашел тебя. - Мне нужно идти, - вдруг опомнилась моя медсестричка, - там в подвале рожает женщина. Необходимо вскипятить воду для новорожденного. Прости... . Я прижал Лизу ещё сильнее к себе и показал на дом, где находились остатки моей части. - Видишь во-он то окно на третьем этаже? Вечером я сам пойду на дежурство. Я буду ждать тебя в той квартире. Она не так сильно разрушена как другие. И там почти тепло. Я буду ждать тебя там после десяти. . . Среди кирпичной крошки, арматурин, пыли и грязи я сидел на уцелевшем стуле и высматривал из окна малейшие движения. Из развалин напротив, едва заметная маленькая фигурка осторожно пробиралась через ямы, оставшиеся после взрывов, к нашему укрытию. Даже в темноте я узнал Лизу. Неутерпел, сбежал вниз по разрушенной лестнице, чтобы встретить и проводить мою гостью. . . Мы сидим на грязном полу, на развёрнутом одеяле, которое я предусмотрительно принес с собой. - Мне кажется, всё это неправильно. Кругом война, а мы тут с тобой сидим... - смущённо сказала Лизонька. - Ну, и что, что война? - возразил я. - Все, что происходит сейчас в Советском Союзе тоже неправильно. Война - вот, что неправильно. Но она не запретит нам любить друг друга. Лиза, я все время скучал и думал о тебе. И утром, когда увидел тебя здесь, в Сталинграде, понял как сильно люблю тебя. - Правда? Любишь? - даже в темноте было видно как светятся счастьем её глаза. - Больше всего на свете люблю.- заверил я. . Лиза прижалась ко мне и я наконец, смог её поцеловать. Поцелуй был страстным и долгим. Я чувствовал солоноватый вкус ее губ, теплое, прерывистое дыхание и поднимающуюся через шинель грудь. Так долго мечтал об этом и представить не мог, что наш первый поцелуй произойдет здесь, среди развалин, окруженные войной, окруженные врагами. Она отстранилась от меня, закрыла руками лицо и тихо заплакала. Не зная как утешить её, машинально стал шарить рукой вокруг себя. Пальцы нащупали маленький холодный металлический предмет. Это оказалось кольцо от гранаты. Я быстро нашёл, что с ним сделать. Взял правую руку Лизы и одел кольцо на безымянный палец. - Лиза, выходи за меня. Она перестала плакать и вытирая ладонями глаза, вдруг рассмеялась и спросила: - А ты обещаешь остаться живым? - Клянусь!- торжественно уверил ее я. Моя уверенность передалась и Лизе. Она рассмеялась и протянула мне такое же кольцо от гранаты. - Тогда я согласна,- остветила Лиза и одела на мой палец кольцо и поцеловала меня. . А потом мы сделали это. На холодном пыльном одеяле, среди развалин и тридцатиградусной зимы. В тот момент мы не чувствовали мороза. Мир вокруг перестал существовать. Были лишь мы вдвоем. - Мне страшно, - сквозь прирывистое дыхание прошептала Лиза. - Я всё сделаю аккуратно,- успокоил ёе я и вошёл в незнавшее до этого момента мужчины, Лизино тело. . . Мы вышли из развалин дома. Провожая Лизу я не выпускал ее ладони из своих рук. Я был счастлив. Мы были счастливы. Среди этой зимы, среди войны, среди разрушенного бомбежками Сталинграда мы нашли наше счастье. - Теперь ты моя жена. И мы обязательно с тобой поженимся. Чтоб все было по закону. Мы остановились возле её подъезда, чтобы поцеловаться на прощанье. Внезапный свет прожектора вырвал наши лица из темноты. Я успел лишь расслышать выстрелы автоматов, да свист снаряда, который упал возле нас. Мы пригнулись. Когда всё стихло, Лизы не было рядом. - Лиза, Лиза... - ползая на четвереньках по земле, я пытался найти свою жену. . Нашёл. Её зрачки остановлись и смотрели в холодное звездное небо. Из разорванного в клочья живота вывалились дымящиеся внутренности. -Лииизаааа! - закричал я во все горло, ощущая всю нереальность происходящего. Вот-вот сойду с ума. . Рядом засвистели пули. Фашисты поливали меня из автоматов. Я упал рядом с Лизой, держал её остывающую руку. Мне было уже все-равно останусь ли я в живых, или погибну сейчас. Мне хотелось умереть здесь, рядом с ней. И почему я не потребовал с нее клятвы, что и она выживет?! Получается, своё обещание я сдержал, а она... Не знаю, сколько пролежал там, на снегу, рядом с Лизой, помню только, как чьи-то торопливые руки потащили меня за плечи в укрытие. Мертвую Лизу тоже уволокли с собой. . . Я сидел в подвале и непонимал где нахожусь. Перед глазами стояли две картинки: я и ращомлевшая подо мною счастливая Лиза, подарившая всю себя мне. И её распростершееся на снегу тело с вывернутыми наизнанку кишками. И эти картинки никак не соединялись вместе. Не выдержал, закрыл лицо руками и разрыдался как мальчишка. . - Подбери свои сопли, - ко мне подошел сорокалетний ефрейтор Смирнов. Он смотрел с укором. - Я не хочу больше жить! - взвыл я и тут же получил жгучую мужскую пощечину. - Сопляк, соберись! - зарычал ефрейтор. - Ты теперь просто обязан жить! Кто за тебя отомстит за нее? Кто покарает за смерть медсестрички? Или ты только по углам зажиматься можешь? . Его слова привели меня в чувства. - Да-да, вы правы, - ответил я, утирая постыдные слезы. - Я отомщу. Я до Берлина дойду. И кровью фашиста на стене Рейхстага напишу ее имя... . 15 мая 1945 года. Берлин. . Повсюду слышен мужской смех и русская речь. С разных сторон раздаются звуки весёлой гармони. То там, то здесь собираются советские солдаты в группки поют и пляшут, упиваясь победой и предвкушением возвращения домой к своим семьям. Двое солдат остановились возле здания Рейхстага, где несколько дней назад обитал Гитлер и управлял своими войсками. - Хорошо выводють, - сказал первый солдат, прислушиваясь к мужскому хору. - Эх, паршивцы, хорошо поют, - согласился второй солдат, - Табачком не поделишься? - На-а, держи, - добродушно протянул самокпутку приятелю первый. . Прикуривая, взгляд солдата упал на бурую надпись на стене: "Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ЛИЗА!" . КОНЕЦ