Осенью, когда закончился сезон работы, проведенной на таком высоком уровне, что Томский аэроклуб занял второе место в стране, когда гордый и важный Паниота произносил в разных инстанциях патетические речи, — вдруг обнаружилось: многие работники аэроклуба не разделяют его оптимизма. Более того, одно за другим посыпались заявления об уходе по собственному желанию. Сначала Паниота хорохорился: мол, пусть уходят. Это все лодыри и бездельники, боящиеся трудностей. Но, когда стали увольняться летчики и техники, забегал, заволновался: «Парторг! Комсорг! Вы куда смотрите? Ведь мы так останемся без кадров!»
По нескольку раз в день он вызывал «неблагодарных» в свой кабинет, угрожал, уговаривал, обещал золотые горы — не помогало: опытные специалисты брали расчет.
Помню слова пожилого техника Будкевича:
— Уж больно ты, Петр Федорович, круто взял. Не любишь ты людей, не уважаешь! Двадцать пять лет я в авиации, много разных начальников видел. И худого слова не слышал. А от тебя — одни только взыскания. Ухожу я, не хочу работать за страх, хочу работать за совесть.
Отношения с коллективом стали все больше обостряться, на собраниях все чаще раздавались резкие голоса в адрес Паниоты. Долго приглядывались люди к методам и приемам его руководства, медленно накапливалась у них горечь и обида — и вот чаша переполнилась. А тут еще спортсмены подняли в газетах шум, дело дошло до областного руководства. Вызвали, поставили, как мальчишку, на ноги и целый час воспитывали. Паниота клятвенно заверил, что он устранит все недостатки. Начал с того, что удивил весь коллектив: попросил у него прощения.
Однако в душе Паниота остался прежним. Лихорадочно искал пути упрочения своего положения. Помог ему случай.
В 1962 году городские власти Томска приняли решение построить высоковольтную линию электропередачи, которая по проекту проходила в непосредственной близости от нашего аэродрома и перекрывала единственное рабочее направление взлета и захода самолетов на посадку. Паниота узнал об этом одним из первых. Узнал и не стал возражать.
Спортсмены во главе с Шамовым встревожились. Паниота поспешил заверить «крикливую молодежь», что ничего страшного не происходит: областное руководство ДОСААФ и он как начальник аэроклуба примут меры — и убедительно просил «паникеров» не вмешиваться.
Но могучие опоры одна за другой вставали у аэродрома. Поняв безнадежность положения, авиаторы собирали чемоданы.
Когда началась агония Томского аэроклуба, и мы с женой, тоже инструктором-летчиком, переехали в свой родной Кемерово.
Через два месяца, после настойчивых рапортов, Паниота был переведен начальником одного из украинских аэроклубов, оставив «расхлебывать кашу» своих помощников. Летом самолет ЯК-12 сделал последний полет с аэродрома — летное поле, еще хранящее следы от шасси самолетов, с выгоревшими от солярки пятачками, перепахали. Аэроклуб, вырастивший за полтора десятка лет многие сотни авиационных специалистов, прекратил свою жизнь.
А что же стало с Валеркой и его друзьями? На три года я потерял с ними связь: старые друзья по работе в Кемеровском аэроклубе, новые — по сборной команде страны, события и впечатления, связанные с выступлениями на международных соревнованиях, отодвинули на второй план воспоминания о бывшем Томском аэроклубе и его людях.
Глава IV
По-моему, жизнь — это не вечный праздник.
Праздники бывают редко, а больше
бывает труд...
Знаешь ли ты, Дима, как красивы самолеты? Как птицы. Сколько сменилось форм и конструкций за сравнительно короткую историю авиации?! Не счесть! Схематичные, похожие на этажерки «ньюпоры» и «фарманы», тупоносые юркие бипланы, от полетов которых захватывало дух, современные стреловидные чудо-самолеты, которые и разглядеть-то толком не успеешь — так стремителен их полет. И, странное дело, каждый по-своему красив, хотя авиаторы никогда не приглашали в свои конструкторские бюро скульпторов и архитекторов, которым подвластны тайны красоты. Чистота линий, изящество форм, предельная точность пропорций, лаконизм, завершенность и... ничего лишнего — вот что такое самолет. Вкусы диктуются здесь эстетикой целесообразности — древней и мудрой, как сама мать-природа.
Именно таким красавцем был самолет ЯК-18П, созданный коллективом КБ под руководством Генерального конструктора А. С. Яковлева.