Странно. Йен наконец сам, без моей подсказки, говорит «Я тебя люблю», а я не нахожу в себе сил ответить ему тем же. Очень странно. Надо будет завтра подумать об этом. Почему я сейчас не могу произнести этих слов? Я же люблю Йена. Действительно люблю. Добрую минуту я гляжу в окно на луну и темные очертания холма Файриш. Затем поворачиваюсь к мужу:
– Хорошо, Йен. Спасибо.
Как будто его нежность – простая учтивость.
Затем добавляю (потому что я тоже умею себя вести и потому что знаю: нам это пойдет на пользу, учитывая наличие свободной комнаты, наш возраст, состояние здоровья, всю нашу жизнь):
– Да, я хочу ребенка, Йен. У нас будет ребенок, правда? Будет.
Мы снова начинаем заниматься любовью, на этот раз без презерватива.
И вот теперь сидим и как ни в чем не бывало завтракаем. Словно наше прежнее бытие не подошло к концу. А ведь, быть может, молекулы новой жизни уже начали свой хоровод.
– Передай, пожалуйста, молоко. – И Йен привычным жестом тянется за молоком.
Роза
Кое-что в нашей жизни идет по-старому. Я по-прежнему повариха, хотя работу в школьной столовке после места шеф-повара в «Зимородке»[2] можно считать шагом вниз по карьерной лестнице. По правде говоря, не рассчитывала я надолго задерживаться у плиты. Забавная штука жизнь, а? В том смысле, что мои старики спали и видели меня в университете – они у меня оба с высшим образованием, а я и школу-то недолюбливала. Читать любила, это да, и по сей день люблю. Но контрольные, экзамены – это не по моей части. «Может, но не хочет», – сетовали учителя. А что в этом плохого? Разве только с дипломом в кармане можно прилично жить? Да пропади она пропадом, школа эта! Но вот ведь что странно – я снова каждое утро отправляюсь в школу! Не собираюсь, конечно, торчать здесь до конца своих дней, но работа в общем-то неплохая. Главное – голова свободна. Я придумываю разные истории. Пою про себя. Прислушиваюсь и присматриваюсь к тому, что творится вокруг. Деньги по сравнению с рестораном, конечно, мизерные, зато и рабочий день недолгий.
Ладно, кому я пудрю мозги? Ненавижу свою работу! Обрыдла она мне, до зеленых чертиков! Похоже, лет двадцать тому назад я из сущего легкомыслия совершила серьезную ошибку и теперь по уши увязла в чьей-то чужой жизни. Я должна была пойти в университет, получить диплом, найти интересную работу. Не выходить замуж за Гарри. Мама и папа были правы. С возрастом я все отчетливее это понимаю. Я здорово облажалась.
А вы небось думали, в школьных столовых сплошь божьи одуванчики работают? Покормят ребятишек – и домой, носки вязать да коржики печь. Некоторые и впрямь душки, ни дать ни взять ангелы во плоти! Но есть штучки и вроде меня. Уж я-то знаю, сколько раз доводилось подменять наших похмельных барышень. Или тех, по ком психушка плачет. Или Лили, мою новую подружку, которую муженек-нефтяник, воротившись с вахты домой, доводит до такого состояния, что та не в силах дотащиться до работы.
Но скажу я вам, школьные поварихи заслуживают уважения. Они примечают гораздо больше, чем можно подумать, а их не замечает никто. Я здесь всего месяц, а уже знаю, кто из ребятишек не завтракал дома, у кого из них нет друзей, а кто из желания всегда и во всем быть первым даже ест наперегонки. А чего только не услышишь в школьной столовой! Вчера, например, одна девчушка осторожненько так поинтересовалась у подружки, правда ли, что у той родители не в разводе, будто иметь женатых родителей просто стыдно.
Кого мне по-настоящему жалко, так это детей матерей-одиночек. Я их с первого взгляда узнаю – сгорбятся над столом и торопливо, жадно набивают животы. Все их сторонятся как зачумленных. Никто не хочет сидеть рядом, они всегда в одиночестве. И такой у них несчастный вид, даже если сами по себе они симпатичные ребята. А у других мальчишек – одних и тех же, каждый божий день – школьные хулиганы выхватывают и топчут ногами чипсы, а то возьмут и молоко разольют. Этой шпане тоже несладко, у них свои причины изводить тех, кто послабее. Вот я и говорю, мы, школьные поварихи, отлично понимаем: для некоторых детство – сущий ад. Жуть, что творится в столовой, а на игровой площадке и того хуже. Я, бывало, следила за Сэмом. Подкрадусь к школьным окнам и высматриваю. И всегда, к моей радости, вокруг него веселая кучка друзей.
Как в любом деле, у нас своя рутина, и все же каждый день не похож на другой. В понедельник у нас пицца, во вторник – лазанья, в среду – сосиски, в четверг – рыба, в пятницу – картофельная запеканка. Бывает и кое-что другое, но это главные блюда. А потому у каждого дня – свой вкус. По-моему, лучшие дни, когда у нас запеканка. Ребятня вылизывает тарелки, да и готовить ее легко. А вот дни лазаньи гнусные. Мало того, что замысловатые салаты, так еще и сама лазанья готовится в четыре этапа. И все псу под хвост, потому что у всех вдруг обнаруживается аллергия на помидоры, и вся школа ходит после обеда злая и недовольная.