- А я кто? Я плохой, да? Я человек советский, как ты думаешь...
"Спекулянт ты советский, - с волнением подумала Катя, - придется тебя почистить как следует ради плана".
В вагоне застонала гавайская гитара. Сережка поставил "Смуглую девочку" из третьей серии "Мелодии и ритмов".
- Какие страсти кипят в этом бокале! И кто поймет и осушит страсть моего сердца?.. - Шота налил Кате рюмку коньяка.
- Прости, Шотунчик, первый тост принадлежит даме, - Катя подняла рюмку и сказала с чувством: - Я предлагаю выпить за проводы старого года... Катя опрокинула рюмку, схватила ложку и полезла за икрой.
Иван Петрович появился с блестящим ведерком в руках. Из ведра развратно вздымалась бутылка со вздутой серебряной головкой.
- А как же шампанское? - испугался директор. - На первый тост полагается шампанское.
- Не учите нас, - со светской улыбкой отрезала Катя. - Вы не имеете права делать замечания клиентам.
Иван Петрович стал красным и посмотрел на грузина. Тот вскинул руки.
- Я не хозяин. Сам ее хозяйкой сделал.
- Так и быть, - сжалилась над директором Катя, - разрешаю наполнить мой фужер. И моему компаньону тоже. - Катя забыла про директора и соблазнительно улыбнулась грузину влажным ртом. - Тяпнем по маленькой?
- Огонь моего сердца, - ответствовал Шота. - Радуга моей души. Благодарю тебя, что ты явилась в мой чертог и озарила его своим небесным сиянием. Я поднимаю этот скромный бокал за бессмертное сияние красоты...
"Во дает!" - с восторгом подумала Катя и тут же осушила бокал.
- Выпей с нами, директор, за вечную радугу моей души...
- Благодарю вас, я при исполнении. Желаю вам повеселиться, Катерина Семеновна. Веселитесь на полный ход, обеспечим в чистом виде. - Иван Петрович ловко подмигнул Кате и показал глазами в конец вагона, где висела доска для объявлений. Катя глянула туда и ахнула - сорок восемь...
- Смотри, Катенька, на тебя вся надежда, - говорил ей директор, когда она стояла в купе перед зеркалом, делая себе глаза. - Кушай плотнее, чтобы спиртное тебя не взяло. Масло прими. Заказывай все самое ценное, а я за ходом следить буду и цифры на доске проставлять в чистом виде, ты не отвлекайся.
Правый глаз никак не получался. Директор мельтешил перед дверью и загораживал зеркало. Катя молча терпела эти нотации, потому что шпильки в зубах зажаты.
- Мы тебе навстречу пошли, - бубнил Иван Петрович. - Ради плана пошли.
- Не учите меня жить! - она в сердцах вытолкала директора и задвинула дверь. - Опоздаю, вам же хуже будет...
- Икры больше ешь, - выкрикивал Иван Петрович за закрытой дверью. - От нее процент идет. Поглощай, Катенька, не стесняйся, у него карман широкий... Шоколад закажи. Всю коробку бери, а то она у нас столько лежит...
Гавайская гитара перестала рыдать в репродукторе. Веселый перезвон курантов возник в вагоне. Катя подняла искрящийся бокал: крохотные фонтанчики неистово бушевали за стеклянными гранями.
- Ура-а! - закричал молодой моряк за соседним столиком.
- Как этот бокал пенится через край, так и сердце мое переполнилось страстью...
Катя таинственным взором смотрела на своего партнера: в руках бокал, на пальце перстень от принца Тото Ионото и алая брошь сверкает на груди.
Куранты величественно били полночь.
4
Скорый поезд номер двадцать четыре двигался на север по меридиану, и Новый год пришел в вагон-ресторан строго по расписанию. Распрекрасный Новый год. Фантастический и грандиозный Новый год.
Радио играло "Лучший город на земле". Катя встречала шикарный Новый год и выполняла план. Выполнять план было вовсе не просто. Катя двигала ножкой и тут же поводила плечиками, будто вытирала спину на пляже. Взмокший моряк с растерянно-виноватой улыбкой топтался перед Катей, подавленный ее превосходством. Артисты дружно хлопали в ладоши. Шота плотоядно смотрел на Катю, и у него мелко подрагивало колено.
- Твист-твист, - с придыханием выговаривала Катя в такт музыке, судорожно поводя ногами и спиной.
Музыка оборвалась на резкой ноте. Катя плюхнулась на стул, закрыв глаза и часто дыша: ей казалось, что она летит над землей и делает в воздухе прекрасные акробатические фигуры, а люди внизу исступленно кричат от восторга.
Катя схватила бокал и снова закрыла глаза. Голова кружилась от высоты.
- Ах, Катерина, - жарко шептал Шота откуда-то снизу, и рука его легла на ее колено. - Ты разрываешь меня на три неравные половины. Одна хочет быть с тобой, вторая хочет смотреть на тебя, а третья умирает от тоски.
- Ты князь, да? Скажи мне, Шотуля, что ты подлинный грузинский князь, - Катя неохотно спускалась на землю: крики восторга утихли. Она приоткрыла один глаз и посмотрела в конец вагона. Директор стоял у дверей и делал Кате отчаянные знаки руками. На доске была цифра - 32.
Катя вспомнила о своем долге.
- Хочу шоколада, - заявила она, сбрасывая с колена горячую руку. - От шоколада рождается блеск в глазах. Я хочу жить с блеском.
Иван Петрович тут же возник перед ней, протягивая длинную коробку с пышными розами.
- Прошу, Катерина Семеновна, - говорил директор, склоняясь лысиной.
Катя уже твердо стояла на земле. Холодным и презрительным взглядом она смерила директора с ног до головы.