Хорошо, что дети быстро ушли, но Пунита-то осталась! У Кифа чуть не вывалилась челюсть, когда он увидел, как изменился брат с её приходом. Такого Ричарда, пожалуй, не знал никто из их семьи. Столько всего было понамешано в его облике: любовь, нежность, гордость, ревность, мягкость, жесткость… Он был одновременно и властелином её, и её рабом! И страстным любовником, и заботливым папашей! И гордился красотой жены, зорко высматривая – кто тут посмел этого не заметить? и тут же ревновал к восхищённым взглядам других мужчин! А Пунита отвечала ему взаимностью по всем пунктам его отношения к ней, только была более сдержана в их выражении. Оба они светились внутренним светом, который непроизвольно вырывался наружу, когда они оказывались рядом друг с другом.
Киф от этого коктейля совсем потерял ориентацию во времени и пространстве. Хорошо, что его одёрнул сосед за столом, а то его секретная миссия полетела бы в тартарары!…
Всё-таки Киф задремал, потому что появление слуги, который осторожно тронул его за плечо и жестами попросил следовать за ним, оказалось для Кифа полной неожиданностью. Они долго плутали по тёмным коридорам, пока не оказались в ярко освещенной комнате. Киф на мгновение ослеп, выйдя из темноты, но этого мига хватило, чтобы слуга бесшумно испарился, а вместо него появился Ричард собственной персоной в цивильном наряде, который, после пышности богатых и пёстрых индийских одежд, смотрелся очень простенько.
Ричард заграбастал Кифа в объятия и, уже не сдерживая радости, сказал:
– Как же я рад видеть тебя, братишка!
34 – в переводе – «святая, чистая»
35 – в переводе – «победный»
36 – в переводе – «жеребёнок»
37 – в переводе – «кристалл»
26
– А я ещё больше! Только вот как к тебе обращаться не знаю: Ваше Величество или Ваше сиятельство?
Ричард рассмеялся и ответил вопросом на вопрос:
– А к тебе: Ваше сиятельство или уже Ваша светлость38?
– Отец ещё жив, и вполне бодро себя чувствует…
– Я желаю ему здоровья и процветания, – перебил брата Ричард, – но слышать о нём ничего не хочу! Лучше расскажи – каким счастливым попутным ветром тебя занесло в наши края?
Киф упрямо отметил про себя, что к разговору об отце и наследовании титула герцога он ещё обязательно вернётся. А ещё его больно кольнули слова «наши края» применительно к Индии. Неужели брат не собирается возвращаться на родину? Неужели теперь эта страна стала для него родной навеки?
– Ты, наверное, слышал от маркиза Грея, что я женился? – после заминки ответил Киф.
– Да уж, наслышан! Не только, что ты женился, но и при каких обстоятельствах! Должен тебе сказать, что злился я на тебя, когда узнал от Хардинга эту пикантную историю, ужасно. И даже сказал маркизу, что он зря не настоял на дуэли. Я бы на его месте покромсал тебя на мелкие кусочки и не чувствовал никаких угрызений совести. Да и мучиться совестью мне было бы некогда, потому что потом я бы убил изменницу, а затем себя. Но Хардинг привёл свои резоны: он так любит свою жену, что не захотел, чтобы смерть ветреного мальчишки стояла между ними. Да и мальчишка оказался моим братом. Выдержке и благородству маркиза можно только позавидовать. И, слава богу, что теперь в его семье царит любовь и согласие. Похоже, Лана поняла, какое сокровище и совершенство её муж.
Киф был немало смущён этим страстным монологом и невольно задумался: а как бы он поступил на месте маркиза? Но представить подобную ситуацию с Авалайн не смог, впрочем, как и с Пунитой тоже. А Ричард, между тем, продолжил:
– И каково же было моё изумление, когда неделю назад я получил письмо от Хардинга, с сообщением о твоём приезде и горячим желанием встретиться со мной. Но больше всего меня поразила приписка в конце письма, что будь у вас с ним время, вы бы непременно стали добрыми друзьями! Надеюсь, ты растолкуешь мне сей феномен?