Крупным самурайским шагом, уверенно, как это и подобает зрелому мужчине, разменявшему недавно четверть века, Велимир пересек зал – Светка семенила рядом и чуть впереди (как они могут бегать и вообще стоять на таких каблучищах?) – и вошел в предбанник.
– О, Фил, привет! Ты к шефу крайний? Или мы вместе по одному делу проходим?
– Привет. (Вот это бас! Велимир привычно позавидовал, что в свое время не догадался завести себе такой же). Да вроде бы. А вернее – сам не знаю. Сейчас Светлана Сергеевна ясность внесет. Да, Светлана, внесешь ведь?
– Обоих звали, Филарет Федотович. Арсений Игоревич велел, чтобы вместе вошли, у него для вас обоих очень важное поручение есть.
– Респект! Быть личным порученцем у самого Арсения Игоревича? А какое, Светик? Ты на ушко шепни, мы с Филом никому-никому не скажем!
– Ты когда-нибудь поумнеешь? Здоровый мужик, а ведешь себя, как… Да, Арсений Игоревич! Оба здесь. Угу. – Света стрельнула в обоих глазами и не глядя, но точно, швырнула трубку на место.
– Заходите.
Личная секретарша – се человек, ярче всех остальных приближенных сотрудников главы учреждения сияющий отраженным светом власти. Приходит к ним такая способность и свойство не вдруг, но обязательно и весьма быстро, и непременным довеском к этой возможности – отраженно сиятельствовать – в каждой секретарше, равно как и в референте, ординарце, денщике, телохранителе прорастает и навсегда пускает корни убеждение: «И я так могу, и даже лучше! Это недосмотр судьбы, самая обыкновенная случайность, что ему досталось, а не мне. Да, да, да. Сколько раз он пользовался моими подсказками, идеями, знаниями, а еще больше не пользовался, когда как раз нужно было сделать именно так, как ему было говорено… Кто он без меня – чай заварить не может, все на свете забывает, галстук в тон выбрать не умеет, двух слов в письме связать не способен… Начальник… Эх, судьба-индейка…»
«Недостойные холопы Филишка и Вилишка препокорно благодарят ясновельможную паннну Светланнну за милостивое позволение и земно кланяются» – подумалось Велимиру. Но это он зря – секретарская жизнь еще не успела испортить Свету, хотя по времени – пора бы. Он попытался пропустить Фила вперед, как старшего по возрасту и стажу работы в данной конторе, но Фил так ловко замешкался, что первым в кабинет шефа вступил Велимир.
Шеф тотчас положил перед собой бумагу с текстом и цветными графиками, якобы он изучал все это, поверх нее очки в золотой оправе, энергично встал из-за стола и даже чуточку развел руки, в знак радушного приветствия.
– Велимир Леонидович, – крепкое, сухое рукопожатие энергичного и честного человека, знающего всех своих служащих по имени и отчеству…
– Филарет Федотович, – еще одно такое же, плюс персональная улыбка и общий кивок в сторону кресел…
– Садитесь, братцы, извините, что потревожил и оторвал вас от ваших дел…
У стены, противоположной входной двери, широко раскинулся директорский стол, красного резного дерева; старомодный, кряжистый, по древнему канцелярскому обычаю крытый зеленым сукном, он был похож размерами на авианосец времен второй мировой войны. Торцом к его борту причалил стол для совещаний, совсем иного формата и времени стол, он был гораздо уже в плечах и ростом пониже сантиметров на десять, так что вместе со столом-сюзереном образовывал ступеньку, по которой сверху вниз, от начальника к личному составу, по итогам совещаний и планерок спускались те или иные решения. Даже гигантский двадцатидюймовый электронно-лучевой монитор, отчеканенный чуть ли не в конце прошлого века, не в силах был накренить палубу командирского стола. Давно уже замы Арсения Игоревича и обе его секретарши намекали, что пора бы все эти чудища сдать в антикварную лавку, а кабинет оборудовать единым мебельным комплектом, по специально разработанному дизайнерами проекту. Поставить и открыть на столе нормальный ноутбук, лейблом наружу, какая разница – на чем в тетрис и марьяж играть? Или, на худой конец, десктоп, но с нормальным плоским экраном: люди ведь смотрят и оценивают – кому, в чье управление они собираются доверить свои капиталы и сбережения?