Все рассмеялись.
Ясмина, слушая шуточную перебранку родителей, смех братьев и сестры, подумала, что хотела бы такую же большую, дружную и счастливую семью. А будет ли это у нее? Аруан вчера был холоден и она теперь уже сомневалась в его чувствах, а Фолкета в роли мужа она вообще не представляла. Он не тот, кого бы она хотела видеть рядом с собой всю жизнь. Она вообще не хотела его видеть, с ужасом думая, что еще два месяца придется его терпеть. Но теперь она уже сомневалась, чем окончатся эти два месяца. Как бы она теперь ни отрицала, но Фолкет стал ее привлекать. Она боролась с этим, старалась почаще вспоминать то, что стоит между ними, но… липкая паутина наматывалась все туже и плотнее.
Ах, если бы Аруан вчера был более настойчив и решителен, если бы он поцеловал ее по-настоящему, если бы она ощутила его страсть, поняла бы, что он любит ее. Но он был холоден, обвинил ее в том, что она играет с ним, и даже ни слова не сказал о любви. И все же… если бы ей сейчас, немедленно, пришлось выбирать, она бы предпочла Аруана. С ним ей спокойнее, с ним она чувствовала себя защищенной. А Фолкет… ему она не верила, он ее иногда пугал, и она подозревала, что ради своей прихоти ли, мести ли, или еще чего-то важного для него, он пойдет на все. Умом она все понимала, но что-то странное, потаенное влекло ее к Фолкету, и она не могла найти этому объяснение. Но то, что оставшиеся два месяца будут самыми трудными, осознавала вполне. Она так надеялась на свидание с Аруаном, что после этого у нее прибавится сил противостоять и дальше Фолкету.
Ясмина после обеда улучила момент и спросила у Айтала, все ли хорошо, не стало ли известно об их отлучке из театра и поговорил ли он с Дэвойром. Брат ответил, что с Дэвойром еще не виделся, но лучше вообще не разговаривать с ним на эту тему, а то это будет выглядеть, как оправдание, и Дэвойр может догадаться, что их якобы поход в дамскую комнату ширма для чего другого. Ясмина, вздохнув, согласилась с братом. Айтал уверил Ясмину, что все обошлось, никто ничего не заподозрил.
Ясмине хотелось бы поверить брату, что все хорошо, но со вчерашнего вечера непонятная тоска грызла душу в предчувствии чего-то дурного, от странной тревоги холодели руки и образовывалась ледяная пустота в животе.
Она боялась этих своих предчувствий, ей так не хотелось, чтобы опять случилось что-то ужасное, отчего снова перевернется ее жизнь.
Фолкета не было три дня, Ясмина надеялась, молилась всем богам, чтобы он задержался подольше, но на четвертый день он все же появился. После обеда служанка доложила, что в гостиной ее ждет регир Дома ледяного ветра. Тяжко вздохнув, Ясмина направилась вниз, она шла медленно, ноги не несли ее, а в животе закручивался ледяной узел предчувствия неминуемой беды.
Фолкет, как показалось Ясмине, неохотно встал с дивана навстречу ей.
— Рад тебя видеть, — сказал он, оглядывая Ясмину холодным взглядом.
— А я, увы, не разделяю твою радость, — ответила она, проходя к камину.
С некоторых пор она всегда старалась держаться рядом с источником тепла.
— А что так? — усмехнулся Фолкет, все так же стоя посередине комнаты и заложив руки за спину.
— Я не соскучилась по тебе, и видеть тебя не жаждала, — сказала она, расслабленно облокотившись стоя на спинку кресла.
Фолкет прошел к дверям и закрыл обе створки.
— Как тебе опера? — спросил он, выходя опять на середину гостиной.
— Никак, — пожала плечами она.
— Может потому, что ты отсутствовала большую часть спектакля? — раздувая зло ноздри, произнес Фолкет.
— С чего ты это взял? — напряженно спросила Ясмина, выпрямляясь.
— Тебя и твоего брата не было в ложе весь второй акт, — обличительно произнес он. — Где ты была?
— Даже если и уходили, то не твое дело, где мы были!
— Нет, мое!
— Ты мне никто, ни муж, ни жених, так что не можешь требовать от меня…
— Могу! — рыкнул он, перебивая Ясмину. — И буду!
— Нам не о чем больше разговаривать, — бросила она и направилась к двери.
Он быстро обогнал ее и встал перед ней.
— Куда же ты?
Она хотела его обойти, но он не дал это сделать, она еще пару раз попыталась, но Фолкет каждый раз заступал ей дорогу.
— Пропусти! — потребовала она.
— Нет, — покачал он головой.
Она увидела, как в его радужке глаз рассыпались ледяные осколки. И ей стало страшно. Но ведь он ничего ей не сделает здесь, в ее родном доме?
Она развернулась и отошла к окну, смотреть в его глаза не было сил — ее трясло от страха. А он, похоже, и не собирается выпускать ее.